Станислав Граховский - Законы веры. Психология. Философия. Эзотерика

Фамилия позволяет видеть свою неповторимую генетическую историю. Вероятно данная память это особые специи для имеющегося статуса. Поэт и писатель, что-то выдающий «на-гора», спортсмен и там, и тут, играющий на всех музыкальных инструментах. И ведь совсем недавно был депутатом. Но всё это не даёт возможности быть замеченным.

Нога, погрызенная волком, многократные встречи с медведем, но нет, нет и нет. Это не события. Должен быть фон, что-то сильно фонило. И фонит сейчас. Что-то давно нужно нейтрализовать.

Я носил в руках гальку, запускал в небо бумажные самолёты, играл в опилках, играл в карты при свете керосиновой лампы, пил бражку от глистов и спал на полу на фуфайке возле печки…

Я ищу свой гештальт изо дня в день. Стараюсь найти тот фон, который создал меня. И не найду… как и смысл, того, что когда-то было.

Его глаза давно не отражали мир и покой, лишь только бешенство и страсть. Началось это давно в 95м. Именно глаза тогда, как казалось, видели конец всего. Или искали этого. Понимание картины мира сменилось на полный его абсурд. Революционный держите строй. Для кого его держать? Для тех у которых свои планы на всё, на тебя, на твою жизнь. Тебе внушили правила и понятия, развели на темы совести, чести, правды и родины. Ты всегда верил в это, потому как у тебя просто более ничего нет. Это там Другие, могут всё мерить Другими категориями. А я только этими. Я не могу быть великим стратегом, даже тактиком, в моих глазах постоянно стоит жажда подвига.

Я обменялся с ним глазами, я увидел этот взгляд и понял, это то единственное что я могу предложить этому миру в ответ. В ответ на непринятия меня, в ответ на участь животного существования, на бедноту и унижение, на постоянное стремление хоть как-то кому-то и что-то доказать.

Они устали первыми. Окулисты не верят, что глаза могут болеть. За чем мне их вера или неверие, я-то знаю. Картина мира то расплывалась радужными кругами, то становилась чёрно-белая, то изменялась в размерах, пропорциях. Попытка поиска «фокуса» не удалась. «Фокус не удался». Всё оставалось точно таким же. Объекты окружающие глаза могли менять облик, но не меняли содержание и быстро демонстрировали своё истинное лицо.

Тёмные очки, ни на кого не смотреть, медитировать на чёрную точку на стене, игра, не приносящая результатов. Бешенство и страсть, вот что приносит результат. Необходимо рвать эту окружающую действительность, разгоняя этих сонных навозных мух вокруг себя, не давая ничему заржаветь, протухнуть и испортиться. Мы сами виновны в том, что что-то портится. Съешь, поменяй, выкинь, сделай хоть что-нибудь. Сделай то, что не даст потом тебе ни единого шанса присесть на пятую точку и тупо смотреть вечерние новости, пожёвывая очередной бутерброд.

До определённого времени в своей жизни я доверял только глазам. Увижу, поверю, но очень скоро я понял, что видение и вера, очень далеки друг от друга, и никак не связаны. Я вижу мир, которому нельзя верить, я чувствую этот мир изнутри, но ничего не могу поделать с этим. Бесконечный подвиг не приносящий результата, не может быть подвигом. Это просто игра в него, в веру значимости событий. Значение которых известно только тебе.

И мне не остаётся более ничего, как врать своим глазам. Врать про то что они видят. Я вру им, что это всё то, что мне надо, о чём я мечтал и чего я хотел. Вру что это моя родина, ум, честь, совесть… играя в перестановку слов, чтобы ещё более… а в общем, возможно так делают большинство из окружающих меня человеков.

Решил проанализировать возрастные сетки, разделяя их по десяткам года рождения, как именно изменяют десятилетия новые поколения, и пришел к такому результату:

Начну с шестидесятых – люди активно желающие работать, причем везде и всегда, призыв нужно что-то делать, плох тот, кто не делает ничего, только трудом можно заработать себе на хлеб, учеба это тоже труд, нужно учиться, в поте лица зарабатывать и гордиться этим. Вот основная стратегия. Еще можно прибавить награды за заслуженный труд – авто, квартира, дача. Всё сами, всё знают, чего это стоит и как нелегко далось.

Семидесятые – да работа нужна, но нужно выбирать и если повезет я стану… врачом, юристом, учителем, моя работа должно быть на виду, оцениваться, оплачиваться, социумом, государством. Выбираются почетные направления и труд, есть то что ради чего, несмотря ни на что вопреки всему. Люди оцениваются, как вот повезло, он вон кто, у него дядя, папа вон кто и пр. оценочные критерии и стремление вырасти, прилагая труд и рассчитывая на везение.