Владимир Чугунов - Матушки. Очерки о подвижницах благочестия наших дней

После причастия, не спеша, шли вдоль бульвара или по монастырскому двору домой. Ласковое грело солнышко, носились стаями воробьи. И голуби, давно уже облюбовав крышу их кельи, спускались в небольшой палисадничек с чахлым клёном на углу, и важно выхаживали по свежей, недавно оттаявшей земле, во что-то тычась голодными клювами. На ветвях клёна висели кормушки, на кормушки то и дело садились пугливые воробушки и тотчас вспархивали, раскачивая их. Голубям корм сыпали прямо на землю – благо, она уже обнажилась, как всегда, очень рано в Москве.

И вид кирпичного пятиэтажного здания, воздвигнутого между стеной келий и зданием собора, казалось, ничуть не удручал. И матушки, когда выходили посидеть в палисадничек, частенько замечали любопытные лица преподавателей, уважительно-удивлённо посматривающих на них из окон. О том, что они тайные монахини, в этом учебном заведении знали, вернее, догадывались все. И догадаться-то было не сложно. Во всём тёмном, с четками на левой руке, – и такие тихие, такие русские, как со старинных картин… Так рассказывал Игорь Иванович, впоследствии часто матушку посещавший, а тогда преподаватель-атеист.

За трапезой в такие дни по уставу полагалось вино, но матушки по обычаю варили компот из кураги – и вкусно и для больного сердца полезно. А сердечко у матушки Варвары побаливало давненько. Как установили врачи, не один раз она перенесла микроинфаркты. Поэтому о здоровье своём матушка заботилась. Готовила компот из кураги, употребляя и мёд, и грецкие орехи. Ну, а больше и ничего, так только, когда совсем прижмёт, корвалольчику, валидольчику, валокординчику, на худой конец примет глицерин. И об этом, кроме матушки Елены, поначалу мало кто знал. Для всех других матушка была здоровее некуда. Всегда весёлая, бодрая, приветливая, всегда рада услужить, накормить, обогреть, помочь… Вот и тянулся к ней страждущий, задавленный скорбями народ или, как любила выражаться матушка Варвара, «маленький человечек». Такой ма-аленький, такой не-эмощный, погладь его по головке, пожалей – и он уже Божий… Вот она и гладила, и жалела, и молилась. Молилась за всех, кто нуждался, просил, о ком болезновало её материнское сердце.

Компот из кураги был такой вкусный, что матушка Варвара порою, выпивала целых два бокала! и, виновато улыбаясь, говорила Иисусову образу: «Господи! Какой вкусный компотик!» И всё. Хотя для «победы» нужно было один бокал. Замечание об одном бокале не риторическое. Вопрос несколько веков на практике испытываемый во всех египетских пустынях. Бывало, отцы для «победы» этой, мучили себя жаждой. Подвесят в келье кувшин с водой – и нарочно не пьют, плоть свою изнуряют-мучают… Удивлению такое поведение достойно! И уважения, конечно, но… «Господи, какой вкусный компотик!» – и сердце само таяло…

Это ведь тогда, когда они со старшей сестрой насчёт подвигов были абсолютно единомысленны, матушка Варвара хотела спать в гробу. Теперь же только поглядывала на маленький красивый гробик, как на забаву детства – бывают же и упрямые, и строптивые дети – а ещё – как на напоминание о часе смертном, ибо не раз читала у святых угодничков, как она их называла: «Помни час смертный и ввек не согрешишь». Ох, если бы так!.. Ведь целых два бокала компотика выпила!.. Но «Господи, какой же он вкусненький-то!» И сердечко тотчас наполнялось тихой радостью, таким неизреченным покоем, таким светом!.. Если бы даже тотчас и умереть – не страшно. Господь, любящий Отец, Душе Правый – здесь, тут, в самом сердце. Как же матушка понимала в эти минуты с ног до головы покрывшегося проказой Многострадального Иова, его слова: «Как же я похулю Бога, когда дыхание Его я чую в ноздрях моих»! И ей было легко после причастия Духом Святым дышать. Ибо, как Иов, чувствовала и она его в ноздрях своих…

Прибрав со стола и помыв посуду, молились по кельям – «Леночка в своей», матушка в своей – и матушка Варвара никогда не интересовалась, как молится её послушница. Никогда ни её, никого вообще грубо не поучала, не наставляла, не совала под нос книжки святых угодничков: «На-ка, прочти-ка вот». Только молилась, только печалилась о «деточках». Не задавалась матушка и вопросом, кто хуже, кто лучше, у кого правильный подвиг, у кого нет – просто делала то, что велело сердце, просвещённое Духом Святым. И Дух Святый живил и просвещал буквально всё. И даже солнечный луч, падавший через неплотно закрытые занавески на пол, казалось, был от Него же и в Нём, как певали на Троицу, «везде Сый и вся исполняяй». Иными словами, везде присутствующий и всё Собою восполняющий…