Виктор Кротов - Моя христианская надежда. Размышления о вере

Представлению о восхождении по возрастам никак не соответствует понятие о старости как времени постепенного угасания человека. Старость в таком понимании – никудышное, неприемлемое для христианина восприятие, поскольку сосредотачивает внимание на телесной стороне существования, хотя совершать смертный переход придётся не телу, а душе.

Правильнее было бы использовать слово «старшесть», подчёркивающее тот расширяющийся взгляд на жизнь, который сопутствует восхождению по возрастам. Старшесть – это прежде всего старшесть души, так или иначе прошедшей уже какие-то этапы обучения в сотрудничестве с судьбой. Именно состояние души отличает старшесть от старости.

Внимание к сотрудничеству с судьбой, к приоткрываемым ею приметам, даёт лучше разглядеть пути своей возможной самореализации. И в то же время удерживает от увязания в самости, в чрезмерном своеволии или в избыточном прагматизме.

Желание уловить дуновение Божьей воли во всём, с чем имеешь дело, естественно для христианина, хотя стоит позаботиться, чтобы оно относилось не к мелочам, а к наиболее важным вещам. Это непростая работа – сотрудничать с судьбой. Иногда требуется ювелирная чуткость, иногда экстремальная решимость.

Признание воли Божией (о которой мы мало знаем и которую недостаточно понимаем) – вот что означает отказ от противоборства с судьбой и стремление к сотрудничеству с ней.

Взаимодействие с окружающими людьми можно считать первым этапом сотрудничества с судьбой. Ведь именно люди рядом со мной становятся первыми спутниками, посланными мне на жизненной дороге.

Из этого приспособления к сосуществованию с окружающими, во многом инстинктивного, возникает и развивается чувство социальности. Постепенно оно охватывает всё больший круг тех, с кем возможно и важно поддерживать взаимопонимание, – вплоть до человечества в целом. Чувство социальности может включать в себя то или иное отношение к самым разным категориям людей.

По мере того как моё мировоззрение принимало христианскую тональность, я стал внимательнее к духовному развитию чувства социальности. Ведь одним из его проявлений становится чувство соборности, которое называется по-разному, но имеет единую суть: это чувство соединённости с теми людьми, с кем у тебя общее представление о Высшем.

Человек в человечестве, если ему знакомо переживание проповеди Христа, Его судьбы и Его воскресения, – это человек соборного восприятия жизни, даже если он ещё не считает себя христианином. У такого человека есть единоверцы и есть те, кому он призван служить – помощью и примером. Ещё глубже это переживание у того, кто уверенно идёт христианским путём.

Одной из существенных сторон взаимодействия с людьми становится педагогическое общение – прежде всего с детьми, но и с теми взрослыми, по отношению к которым ты оказываешься старшим.

В области семейного воспитания возникает немало проблем, когда стараешься найти верную линию участия в религиозном ориентировании ребёнка. В любом случае, наверное, стоит руководствоваться тем, что христианство – возможность, но не обязанность.

Самоуверенностью было бы считать, будто я знаю, каким должен быть путь души ребёнка или взрослого. Опыт знакомства с человеческими судьбами показывает, что далеко не всегда прямой путь, обихоженный религиозной заботой окружения, становится самым надёжным. Но предательством было бы брать на себя роль равнодушного наблюдателя и не делиться собственным духовным опытом.

Своеволием было бы пытаться самому определять духовную судьбу человека. Но дезертирством было бы отказаться от участия в этом – участия самим собой и всем главным, к чему тебе удалось придти.