Александр Лопухин: Суд на Иисусом Христом, рассматриваемый с юридической точки зрения

В более древней части «отеческих преданий» мы читаем: «Если судья произносит решение несогласно с истиною, то он удаляет величие Божие от Израиля. Но если он судит согласно с истиною, хотя бы только в течение одного часа, то он как бы укрепляет весь мир, ибо в суде именно и выражается присутствие Бога в Израиле». Обширная еврейская литература, которую мы называем Талмудом, есть не что иное, как Corpus Juris — энциклопедия всего закона, о которой лучше всего можно судить по сравнению с другими кодексами законов, в частности с римским кодексом и комментариями на него. Талмуд содержит много и других предметов, но это — его основа. И, что для нас особенно важно, эта основа составляет древнейшую часть Талмуда. Весь Талмуд состоит из сорока томов in folio — из массы рассуждений, примеров и комментариев. Средоточная часть его, содержащаяся в 12 томах, называется мишною. А содержание почти всей мишны составляет закон [1] Цитаты в этой статье делаются по Суренгузиеву изданию мишны (Амстердам, 1672), и в особенности — из главы или трактата «De Synednis», латинский перевод издателя только в некоторых случаях был сверяем с оригиналом. . Мишна передавалась издревле как второй или устный закон — δευτερωσις, т. е. подробный, основанный на предании комментарий Моисеева закона, и, заявляя ему полное подчинение, на практике вытесняла его как кодекс [2] Мишна (De Synedrns, X, 3) излагает общее правило: «gravitus peccatur circa verba scribarum, quam verba legis» (грех против слов толкователей тяжелее греха против слов закона). Или, в перифразе новейшего переводчика–энтузиаста: «кто учит против Пятикнижия, не осуждается на смерть, потому что все люди знают Библию, но кто учит против учителей, тот осуждается». Раббинович. Legislation criminelle du Talmud. Paris. . Между тем как другие части талмудического комментария не существовали целые столетия по введении христианства, мишна, или центральная его часть, по общему предположению, собрана раввином Иудой около 200 года по Р. Х. Но она была собрана в качестве устного закона, употребление и авторитет которого начали возрастать с самого возвращения народа из Вавилона, в качестве «краткого извлечения из законодательной производительности», продолжавшейся около восьмисот лет. Поэтому позднейшие еврейские писатели, не колеблясь, ссылаются на нее как на свод, заключающий в себе уголовные законы, несомненно, существовавшие во время первосвященствования Анны и Каиафы. Конечно, этого нельзя доказать относительно всех частей книги, которые записывались в течение двух столетий. Но мы имеем доказательства, что развитие мишны в этом частном направлении происходило очень рано и быстро. Самый ранний период его совпадает со временем «мужей великой синагоги», простиравшимся от возвращения из плена приблизительно до 220 г. пред Р. Х. Их деятельность выражена в руководящем афоризме: «Будь осторожен и медлен в суде, приготовляй как можно более учеников и сделай из них ограду вокруг закона» [3] Мишна , Capita Patrum, 1, 1. То же преимущество отдавалось закону и в главном изречении их великого представителя, Симона Праведного: «на трех вещах стоит мир — на законе , богопочитании и милости». Cap. Patrum, I, 2. . А за этим веком, внушавшим осторожность в судебной деятельности, следовал так называемый «век синедриона», который в течение следующих четырехсот лет разработал принцип осторожности до мельчайших подробностей.

Ничто в мишне не выражено так ясно, как противоположность, признававшаяся в то древнее время между судопроизводством гражданским и уголовным — между судом об имуществе и судом о жизни . Даже в отношении к первому судопроизводству их правила поражают современный юридический ум своею склонностью к педантической осторожности. Что же касается до преступлений уголовных, а особенно наказывавшихся смертью, то несомненно, что еще задолго до времени Иисуса высокая важность, которую имела в глазах закона жизнь еврейского гражданина, повела к чрезвычайным предосторожностям. Так называемые четыре великие правила еврейской уголовной юриспруденции: «точность в обвинении, гласность в разбирательстве, полная свобода для подсудимого и обеспечение против всех опасностей или ошибок свидетелей» — уже в мишне распадаются на подробные и точные правила, почти явно клонящиеся во всех пунктах в пользу обвиняемого и всего более имевшие силы при разборе дела, угрожавшего смертною казнью. Действительно, предосторожности доходят здесь до того, что нынешние евреи склонны представлять смертную казнь противною самому духу еврейской юриспруденции. В «устном законе» мы читаем изречение Елеазара, сына Азарии: «Синедрион, раз в семь лет осуждающий человека на смерть, есть бойня» [4] Мишна, трактат Makhoth. .

Читать дальше