Павел Бегичев - Современное христианское мифотворчество и разрушение мифов

И снова маловероятно, что язычники будут проповедовать Слово Божье грозному Судии.

Таким образом, ни разу в Новом Завете греческое выражение «отдавать слово» не означало «проповедовать», но все пять раз означало «давать отчет». Из чего мы можем сделать вывод, что подобная фраза являет собой устойчивое выражение, так сказать образец традиции лексической сочетаемости.

Это примерно как в русском языке в выражении «отдать концы» (в значении «умереть») слово «концы» приобретает несколько другой смысл.

Правда, в Новом Завете формы глагола «δίδωμι» могут иметь в качестве прямого дополнения слово «λόγος», и это выражение будет означать «передать Слово» (см., например, Ин. 17:14 или Деян. 7:38). Но тут надо сделать оговорку. Всё же глаголы «δίδωμι» и «ἀποδίδωμι» различны, хотя и имеют один корень. (В греческом языке приставка может менять значение слова довольно кардинально: так, например, слово «γινώσκω» означает «я знаю», а слово «ἀναγινώσκω» — «я читаю».) А когда речь идёт об устойчивых сочетаниях слов, то традиция словоупотребления нам скажет больше, чем словарные статьи.

Ведь и по-русски между словами «дать» и «отдать» есть заметная разница, если мы говорим об устойчивых словосочетаниях. Мы говорим «дать взятку», но не «отдать взятку»; или нам привычно словосочетание «отдать долги», но неверно будет сказать «дать долги». Да и выражения «отдать дуб» и «дать дуба» различны.

4. Кстати, примерно за четыреста лет до эпохи Койнэ древнегреческие писатели иногда использовали слово «λόγος» в качестве прямого дополнения к глаголу «δίδωμι» именно в значении «дать отчёт».

Так Геродот пишет: «λόγον ἑαυτῷ διδόναι περί τινος» — «давать себе отчёт о ком-то»; или Платон: «λόγον δοῦναι καὶ δέξασθαι» — «давать и получать объяснения, отчёт» (цитирую по словарю Дворецкого).

5. В пользу значения «дать отчёт» в Евр. 13:17 свидетельствует также будущее время причастия «ἀποδώσοντες» (образованного от глагола «ἀποδίδωμι»). Будущее время указывает на то, что наставники только намереваются «дать слово» в будущем. А это возможно только, если речь идёт об отчёте, который они дадут перед Богом. Если бы речь шла о проповеди Слова людям, то было бы употреблено прошедшее время (ведь наставники уже проповедали Слово своей пастве).

Давайте подведём итог:

В Евр. 13:17 Синодальный перевод верно передаёт мысль автора. Наставники дадут отчёт перед Богом за своё служение. Именно словом «отчёт» надо перевести в данном конкретном тексте греческое «λόγος».

А дешёвые сенсации оставим журналистам из жёлтой прессы…

Наверняка, вас, как и меня, дорогие читатели, многие любопытствующие спрашивали: «Вот вы верите в рай. А не надоест ли вам там в раю целую вечность играть на арфах и кушать яблочки?»

Не знаю, как вы, а я поначалу в глубине души и сам ужасался этой картине…

— Ведь действительно надоест, — думал я про себя.

Подобные мысли, наверняка, приходили в голову каждому христианину. Это остроумно подметил когда-то Адриан Пласс:

Позвонил Ричарду Куку и спросил, что его больше всего радует при мысли о небесах. Он откашлялся, переключаясь на религиозный режим, и солидно произнёс:

— Больше всего я радуюсь тому, что у меня будет возможность прославлять и любить Господа всю вечность. Разве бывает радость выше и больше этой?

Ну, конечно, тут я полностью согласен… Это понятно. Без вопросов.

Меня всё ещё одолевают тоскливые мысли о смерти. Постоянно оглядываюсь и смотрю на старые, знакомые вещи и лица, а потом пытаюсь представить вместо всего этого нечто вроде нашей воскресной службы с той разницей, что продолжаться она будет не полтора часа, а всю вечность.

Начать рассуждение, наверное, надо с того, что нам всем очень хочется, чтобы на небесах «у нас всё было хорошо». Конечно, раз уж Бог обещал восполнить всякую нашу нужду (Фил. 4:19), то мы вправе мечтать о том, что на небесах нас ждёт нечто приятное: я там похудею, у кого-то вырастут волосы, кто-то обзаведётся бассейном, кто-то получит уединённый уголок…

— Но небеса… Сама мысль о небесах кажется мне такой… Не знаю, как сказать…

— Как вас зовут? — спросил монах.

— Адриан.

— Скажите мне, Адриан, чем вы больше всего интересуетесь? Что вам больше всего нравится — на самом деле?!