Владимир Крупин - Незакатный свет. Записки паломника

Церковь Димитрия в Угличе.

Мы возвращались так поздно, что я думал: ну уж сегодня-то обойдемся без полуночного застолья. Да, без застолья обошлось, но без еды и питья никак. На спуске с горы, перед городом, перед распахнутым видом на огни моря, мы остановились. Нас ждали с подносами, на которых были напитки, и тут же принесли и кофе. Я чуточку отошел в сторону от машин, глядел на север, старался отделить корабельные огни от отражения звезд в воде.

– Хорошо! – вслух сказал я. – Хорошо. Слава Богу. Слава Богу, скоро домой. Домой! – сказал я вслух. – В снега, в леса, в милую Вятку.

Наутро меня приехали терзать еще два специалиста по России. И терзали, допрашивали целый день. Обстановка располагала: ковры, свечи, благовонные курения, бассейн с золотыми рыбками, камины, бани, а в банях вновь ковры и кальяны, и кофе, и, конечно, восточная, а какая еще, музыка. Целый день у меня пытались узнать секрет непобедимости России. И будет ли она еще непосредственно участвовать в крупных конфликтах? И так далее.

Совершенно измученный, я отвечал, кутаясь в гигантские махровые полотенца:

– Но как же не надвигаться конфликтам? Вы Саладдина вспомнили, а ведь он курд, а в курдах живет дух реванша. Даже у монголов. Почему даже? Но ведь чего не жить им: вода чистая, пастбища сохранены, дацаны возрождены, нет, надо вспоминать Чингисхана и завет его: владейте миром, тем, куда ступит копыто монгольского коня. А если оно ступало на Венгрию и так далее? Немцы внутренне не смирились с поражением, японцы, англичане владели полусветом, кичились, что в их империи никогда не заходит солнце. Америка хамеет от безнаказанности…

– Почему?

– Ни разу как следует по морде не получала, вот почему. Можно, я схожу в бассейн?

На другом краю бассейна меня ждал человек в чалме с подносом, на котором теснились бокалы с холодными соками. А также новый дознаватель с новым вопросом:

– Как вы думаете, у России есть неизвестное оружие?

– Даже точно есть, – отвечал я, пытаясь понять, какой же я сок выпил. Вроде айва. – Есть, конечно.

– Какое? – подскакивал и второй товарищ.

– Не знаю, – честно говорил я. – Но как не быть? Иначе чем же сдержишь дядю Сэма? У меня есть знакомый оборонщик, и вот был случай лет уже десять назад. Один наш подлец продал секреты электронных средств то ли наводки, то ли обнаружения низколетящих целей. Огромное предательство. Об этом писали.

– Да, у нас тоже писали, – поддакнул товарищ Ахмеда.

– Так вот. Я возмущаюсь, а земляк мой, этот оборонщик, говорит: да это и хорошо, пусть. Почему, спрашиваю. А, говорит, мы еще лучше придумаем. Так что главное наше оружие – русский ум. То есть главное в духе непобедимом, а ум – награда за преданность Господу.

– Но ведь ум можно купить, – возразили мне.

– Этим они только и занимаются, не имея своего. Но даже в последнем подлеце, продающем секреты Родины, есть та самая русскость, которая зовется совестью. Думаю, этот подлец, продавший оборонные секреты, или уже спился, или удавился.

– Или удавили, – высказал догадку Ахмед.

Мы вернулись за стол. Вернулся за него и Махмуд, бывший не менее часа под руками массажиста. Предложил массаж и мне.

– Это уже будет перебор, – ответил я. – Намнут бока, еще есть захочешь.

– Итак, – спросил товарищ Ахмеда, я узнал наконец, что его зовут Ханафи, – итак, Россию никто не побеждал. Снаружи. Но вот сейчас идет разложение изнутри. Уже и армия будет из наемников. Это как?

– Конечно, это очень плохо: в сражениях первыми бегут наемники.

М.В. Нестеров. Святая Русь. 1901–1906 гг.

Ханафи, напротив, ел мало. Подождал, пока я откинулся на подушки, и опять приступил к расспросам:

– Вы завоевывали Германию и говорили немцам: у вас такая хорошая культура, Шиллер, Вагнер, а Гитлер плохой.

– О да, отвечали немцы, – в тон Ханафи сказал я, – о да, Гитлер очень любил Вагнера. А немцы нам говорят: вы тоже хорошие, у вас Рахманинов, Глинка. О да, отвечаем мы, Сталин очень любил Глинку. Что говорить, эффенди, сардар Махмуд-Ханафи-ага-заде, что говорить.

Они мне на такое пышное величание даже поаплодировали.

– Что говорить, милые восточные люди. Все бы деньги, которые идут на войну, перевести бы на культуру, вот бы было соревнование культур, в котором бы все побеждали. Но это мечта пацифиста. Лишь бы нас не стравили.