Иван Ренанский - Почти как люди

– И за искусство любви!

За окном игриво подмигивала фонарями ночь.

– Хотя о каком, к черту, искусстве может идти речь,– Толик пригорюнился, прижал стакан к щеке,– искусство уже давным-давно мертво, и мы же сами его похоронили.

– Да ты кто такой?– растягивая гласные, заплетающимся языком пробормотал Февраль,– ты щенок, птенец желторотый, а туда же. Искусство он похоронил, видите ли… Да когда ж ты успел его похоронить, если от сиськи мамкиной только вчера оторвался?

Я, заблудившийся где-то в своих мыслях, не сразу распознал назревающий конфликт, а когда всё-таки сообразил, к чему все идет- было уже слишком поздно.

– Ты сам-то кто такой, чтобы со мной так разговаривать?!– подстреленным мамонтом ревел Толик.

– Я?! Да я тебя, сосунка неблагодарного, в коллектив привел, опекал тебя, жизни учил! Без меня бы ты об искусстве с бомжами вокзальными философствовал!– хрипло вопил Февраль в ответ.

Я поежился, буквально физически ощущая проклятия, которыми щедро снабжают меня сейчас проснувшиеся посреди ночи соседи по квартире.

– Подставляй харю, сейчас я ее тебе ваксить буду!– Толик вскочил, отставил пустой стакан, и принял боксёрскую стойку.

– На!

Февраль тоже встал, широко развел руки в стороны, словно хотел обнять взбунтовавшегося коллегу, и действительно вытянул голову вперёд, подставляя лицо под удар.

– Отставить мужики!– рявкнул я, с размаху врезав кулаком по тумбочке.

Кулак пронзила острая боль, зато ребята одновременно повернули головы в мою сторону, забыв о рукоприкладстве.

– У кого пиписька больше выясним, когда на следующей неделе в баню пойдем,– уже не так громко добавил я, массируя ушибленный кулак,– а сейчас успокоимся и выпьем.

– Мужики, я домой поеду.

Теперь уже все повернули головы в сторону Семена.

– Мужики, вы очень классные. Вы настоящие! Но я люблю ее, понимаете? Мне к ней надо…

В повисшей тишине мне показалось, что я различил тихий, полный страдания стон математика дяди Володи из соседней комнаты.

– Хорошо подумал?– первым прервал паузу Февраль.

Семён кивнул.

– А как же умереть стоя, и не жить на коленях? Ленин, он ведь плохого не посоветует!– подал голос Толик.

– Это не Ленин, это Че Гевара,– тихо поправил я.

– Не знаю, мужики. Лучше на коленях- но с ней. Она ведь, наверное, сейчас волнуется, морги обзванивает… Вообще, она у меня такая замечательная…

– Да,– Февраль вздохнул,– и моя, наверное, волнуется. Слушай, Сема, давай-ка такси вызывать.

Я сидел на кровати, массировал кулак, и все никак не мог понять, что происходит, а на душе внезапно сделалось тоскливо и одиноко. И ещё нестерпимо захотелось вызвать такси и тоже поехать к кому-нибудь, кто волнуется и обзванивает морги.

Спустя пять минут мы душевно попрощались, и я запер за внезапно прозревшими мужьями входную дверь, после чего вернулся в комнату. Толик сидел на подоконнике, обхватив руками туловище, и по лицу его бродило выражение какой-то детской обиды.

– Слушай,– тихо и не слишком разборчиво обратился он ко мне,– давай ещё о чем-нибудь выпьем, ладно?

– Ладно.

– Только не о любви, хорошо?

– Хорошо.

И мы выпили не о любви. Молча и не чокаясь.

– Они вот к своим титькам уехали,– пожаловался Толик,– и сразу чего-то такого захотелось… Тепла какого-то что ли?

– Может, позвоним кому-нибудь?– предложил я.

– Кому? Три часа ночи. Знаешь, если есть, кому позвонить в три часа ночи, значит и жизнь не зря прожита. Только вот нам некому…

– Ну, я, например, тебе позвонить могу. А ты- мне,– я улыбнулся.

– Да, конечно,– Толик тоже улыбнулся, но как-то не весело,– а знаешь что? Давай падших женщин вызовем, а?

– Шлюх что ли?– я пожал плечами,– вызывай, если хочешь. Только я не буду. Понимаешь, не этого хочется, а другого…

– Ну, это будет как заменитель другого! Как более бюджетный аналог!

– Нет, Анатолий,– я зачем-то заглянул в пустой стакан,– не будет.

– Надо же, какие мы нежные и разборчивые,– Толик скривился,– нас, видите ли, метафизика интересует… А с физикой как быть?!

– Дурак вы, сударь.

Я развернулся,и, дав понять, что разговор окончен, вышел из комнаты, а когда уже закрывал дверь, до меня долетело:

– Так себе-то вызвать можно?

– Вызывай. А я на кухне посплю.

Пошатываясь доковыляв до кухни, я сел за стол, с минуту вертел в руках телефон, перебирая в уме номера друзей, подруг, и просто случайных знакомых.

Решился. Набрал. Приложил холодную трубку к уху.