Леонид Богданов: Без социалистического реализма

Плюнул с досады метр-д'отель Иван Потапович, сел на свою машину, съездил в органы госбезопасности и приволок из каких-то секретных запасов свиную тушу и двадцать килограммов паюсной икры. Шеф-повар пораскинул мозгами над свиной тушей, да и приготовил из нее блюд пятнадцать, включая телячьи биточки, жареное баранье седло и даже фаршированную щуку из свинины сделал, специально для тех, кто ест только кошерное.

Разумеется, все эти блюда и паюсную икру метр-д'отель Иван Потапович приказал отпускать исключительно иностранцам. Приказал и пригрозил кулаком: мол, душу вытрясу, если за взятку да кому-нибудь из советских посетителей! Меню, конечно, со всем сто двадцать одним блюдом, в кожаном переплете, с тиснеными золотом буквами, как и всегда, надлежало держать на каждом столике, чтобы изобилие и великолепие каждому в нос било.

Что же касается советских граждан, то Иван Потапович приказал официантам, в том числе и Егору Егоровичу, уговаривать их не делать шум и добровольно, с радостными улыбками заказывать один борщ с водкой. А если же попадется некий очень ретивый гражданин, начнет нагло требовать, скажем, антрекоты и не будет подчиняться официантам, то таких надлежало вежливо отзывать в заднюю комнату, где метр-д'отель-полковник уже сам давал бы им антрекоты. Он мог не то что простого советского гражданина, но и генерала, и министра за морду взять и на место поставить. Такая ему была дана свыше власть.

В общем, все было в порядке, теоретически ничего не могло произойти. Но все же произошло. И произошло потому, что Егор Егорович на мгновение лишился чувства бдительности.

Мотался он, мотался между столиками, разносил иностранцам шикарные блюда. Принимал заказы, вежливо склонив голову. Шепотом рычал на советских посетителей. И так ему все примелькалось, такой у него был растерянный вид, что коварный враг смог сразу же все оценить и всем воспользоваться.

Подошел Егор Егорович к одному столику с четырьмя новыми посетителями. Смотрит, ну, конечно, все свои. Костюмы у всех серые, одинаковые, галстуки красные в желтую полосочку. У одного Золотая Звезда Героя Социалистического Труда в лацкане пиджака болтается, а сам по виду провинциальный партийный работник, может, секретарь обкома или горкома: морда толстая и ничего, кроме довольства, не выражающая.

— Чего угодно? — для проформы спросил Егор Егорович.

Толстая морда, как старший за столом, в меню глаза пялит, причмокивает губами.

— Мда, товарищ официант, — начал он, смакуя каждое слово, как куриную косточку, — вы уж дайте нам большой графинчик водочки. Потом на закусочку маринованных грибов, паюсной икорки с зеленым лучком. Тут у вас большое блюдо записано в меню, так вы его и дайте. Потом, на первое, московскую солянку. Так… что же дальше…

Егор Егорович молчит, стоит, отдыхает себе и с ехидством ожидает, насколько же далеко зайдет человеческая фантазия.

— Мда!.. Так значит, на второе, — продолжает блаженствовать и смаковать толстомордый, — дайте нам жареного гуся с гречневой кашей. Эх, товарищи, вы помните, у нас в области в колхозе «Красный птицевод» был гусь!

Один из сидящих за столом что-то одобрительно промычал. Остальные двое сидели молча.

— Да, был хороший гусь! — продолжал толстомордый. — Вообще же, товарищи, возвратившись со съезда, нам надо было бы подумать о мерах развития гусеводства…

— Что на третье? — нетерпеливо спросил Егор Егорович. — Планы на гусеводство можете без меня делать. Да и толку-то что в них? Вот через таких, как вы, у нас в кладовке ничего нет!

— Как так нет? — удивился толстомордый и помахал меню, как доказательством. — У всех бы столько блюд было, как у нас. Тут, в Москве, можно покушать всласть. Так вот, значит, на первое второе гуся с гречневой кашей, а на второе баранье седло.

— Третье второе тоже будет? — язвительно спросил Егор Егорович.

— Обязательно будет!.. Значит, после второго второго дайте нам осетрины с хреном.

— Может быть, севрюги? Севрюга дороже, но вкуснее.

— Давайте севрюги, раз вкуснее, — одобрил толстомордый. — Кто говорит о деньгах? У нас в СССР денег у всех куры не клюют… Так, так. Потом, значит, можно перейти к пельменям. По-советски после севрюги всегда пельмени надо кушать… Товарищ официант, а почему вы не записываете заказа?

— Профессиональная память, — с полупоклоном, как иностранцу, ответил Егор Егорович.

— Это хорошо! — похвалил толстомордый. — Сразу видно, наш советский официант. За границей не то. Там нет хороших специалистов. Вот был я пару месяцев тому назад в Швеции. Так там официанты записывают в блокнот. Скажешь «суп», запишут «суп». Между прочим, борща в Швеции нет. Куда им!..