Леонид Богданов: Без социалистического реализма

— А я, между прочим, девочки, специально для вас скажу, — неожиданно, без всякого приглашения заговорила Виноградова и поправила свою рыжую копну, — самое главное — это следить за собой. Будете красивые, будете хорошо одеты, и не пропадете. Для мужчин — другое дело, а для нас, женщин, главное — красота. Надо уметь завлечь, надо знать, когда потребовать свое, законное. Вот у меня было пять мужей, среди них один генерал…

Николай Артемьевич Косогоров смотрел, покусывая губы, на тот берег реки, на далекие синие пятна лесов и рощ, на горизонт, подернутый голубоватой дымкой. Он уже больше ничего не слышал и только думал о том, что, возможно, через три десятка лет его бывшие ученики, и тщедушный, но деловой, Вадим Маслов, и здоровяк Конев, и задумчивая, наивная Жанна Бочарова, и уж, конечно, красавица Верочка Тинская, — вое они, может быть, станут вот такими, как Виноградова, или как пьянчужка Свечкин, или, в лучшем случае как Анна Морщанцева, или такими несчастливцами, как он сам. Всех их перемелет жизнь, необходимость, думая одно, говорить другое, склока коммунальных квартир, погоня за куском хлеба, неприглядный и беспросветный быт. Как можно сохранить то золотое, что было сейчас в сердцах и умах этой молодежи? Косогоров мучительно старался найти ответ и не мог. А они, свежие, прелестные юноши и девушки, сидели пришибленные увиденным и услышанным, и было в их лицах, позах что-то протестующее, испуганное. Для них началась взрослая жизнь, и никто не мог знать, куда и кого она заведет.