Джон Шемякин: Дикая история дикого барина (сборник)

Шишлаков сбежал уже в Гамбурге, потом пробирался год с лишним к своим. Толкачёв отправился служить на острова Карибского моря, потом дезертировал к испанцам, и следы его теряются на Кубе. А Мальцев организовал в Лондоне контору по проведению собачьих боёв, был впоследствии сотрудником английской полиции, боксёром-профессионалом, сидел на цепи в тюрьме, а закончил жизнь в Италии библиотекарем кардинала Пиориззи.

Встречался с Казановой, который собирался переезжать в Россию.

Советовал обязательно, обязательно ехать.

Всем отчего-то кажется, что обезжиренное, лёгкое и с низким содержанием придумано только для них, вчера и под натиском индустрии здоровья.

Всем кажется, что только они такие умные, а люди века девятнадцатого только и делали, что жрали жирное, пили крепкое, курили ядрёное, носили с начёсом, лица вытирали спиртом.

С точки зрения кормящих многих приятных людей наук, такое отношение к прошлому абсолютно естественно и уходит корнями в первобытные страхи возвращения Папы, страшных Стариков, мстительных покойников. В нынешних условиях опасение возвращения на этот свет людей, которые жрали камни и имели по сто рук, а ресницами забивали гвозди, трансформировалось в понимание, что всё здоровое, лёгкое, полезное появилось вот только что.

Как вы уже догадываетесь, я, поддёргивая треники под профессорской мантией, уже лезу по головам слушателей к переносной кафедре.

29 апреля 1844 года впервые в России министерство финансов заговорило о появлении на рынке «особого рода бумажных сигар, называемых папиросами». Папиросы в России стала производить фабрика А. Ф. Миллера. Потом к делу подключились остальные. И сразу же на рынке появились папиросы двух сортов: крепкие (их часто называли турецкими) и слабые («лёгкие»).

Слабые папиросы выпускали под маркой «Maryland Doux». Естественно, что крепкие папиросы эксплуатировали образ мужественности, дружбы, романтики и простоты. А слабые папиросы принялись обживать мир под лозунгами расслабления, неги, заботы о себе, утончённости и заграничности.

Первые лёгкие русские папиросы стал производить, понятное дело, иностранец, француз Морнэ. Корявые руки рабочих его мануфактуры крутили лёгкие папиросы размером пять дюймов. Потому что ясно же всем на свете продавцам, что лёгкость папирос-сигарет должна компенсироваться длиной. Лёгкие папиросы должны быть хоть чуть-чуть, но длиннее крепких.

Понятно, что лёгкие и стоить должны дороже. Так покупатель крепче верит в то, что они настоящие лёгкие, не фуфло. Так появились дорогие лёгкие папиросы «Ле Каир» и «Египет». Они были не только длиннее, но и тоньше прочих. Типичный образчик для здорового курения.

В конкуренции на рынке лёгких папирос стали проявляться всё более заковыристые новации. Для пущего облегчения в гильзы стали вставлять сначала просто комочки промокашки, потом эти комочки превратились в шарики, потом эти шарики стали ароматизировать («соусировать») чем хочешь: от кофе до ванили. Такие папиросы назывались «Сильфида» или «А ля Кристин», и курили их дамы-эмансипе и эстеты.

Имея в ассортименте крепкие и лёгкие, русские табакопроизводители задумались: а чего им еще не хватает для полноты картины и улучшения сбыта? Правильно. Должны появиться ещё и элитные папиросы. Чтобы от цены дух захватывало, чтобы их покупали для форса, подчёркивая аристократичность вкуса и возможности бюджета.

Появились папиросы «заказные», которые покупатель заказывал, исходя из своих вкусов, рецептов смесей и желаемого оформления. Открываешь портсигар, а там на папиросах золотой вязью: «Апофеоз Крынкина» или «Босфорские Шемякина». Сразу видно – курит такое человек весомый, нестандартный, с развитым чувством прекрасного.

Многие думают, что встречающиеся в романах тех лет «пахитоски», которые курят нервные графини и роковые баронессы, это папироски. Нет. Пахитоски, иначе именуемые «кедера» (с ударением на последний гласный звук, от французского «крысиный хвост»), – это мелко резанный табак, завёрнутый не в бумагу, а в кукурузный лист. Чувствуете колоссальную разницу?! Поэтому папироски – это для быдлогана мелкотравчатого, а пахитоски – для элитного потребителя. О том, что с этим кукурузным листом в пасти он похож на Михеича с-под Полтавы или игуану, элитный потребитель не задумывался, очарованный исключительностью товара.

Табачные фабриканты XIX века выпускали и профильные продукты (что значит отсутствие удушающего монополизма янки!). Папиросы для студентов и гимназистов «Антракт» на три затяжки, пока перерыв или пока не застукали. Папиросы для протестующих были в продаже. Они назывались «Трезвон», отличались доступностью («Папиросы «Трезвон», три копейки вагон») и изображением на пачке колокола, пламени и петуха. Колокол шёл от «Колокола» Герцена (родственники которого, кстати, тоже выпускали папиросы), пламя – от понятных желаний, наличие петуха несколько смущает, но несильно. Где трезвон, там и петух, в общем-то.