Дмитрий Бавильский - Последняя любовь Гагарина. Сделано в сСсср

Олег понимал, что она не может решиться произнести какую-то фразу. Решил помочь.

– Словно что?..

Дана не поддалась. Пожала плечами.

– И всё-таки. Какой? Какой, Дана?

– Ну, я не знаю. Не знаю, как сказать. Словно не на своем месте.

– Не в своей тарелке?

– Ну да, да. Ты меня понимаешь. Как экзотическая птичка с острова Борнео, которую неизвестно как занесло к нам сюда…

Олег понимал, что это уловка. Дана упомянула остров Борнео, чтобы отвлечь его от сути. Чтобы он отвлекся. Но тем не менее сделал вид, что купился.

– Остров Борнео? Почему именно он?

– Не знаю почему. Просто так вылетело.

– Просто так ничего не вылетает.

– Ну, ты сидел такой всклокоченный. Как воробей. Как воробей, напившийся талой воды. Из лужи. И твой нос как клюв… вертелся то туда, то сюда… тебе было не по себе. И очень хотелось с кем-то поговорить. Вот я и подошла.

– Ты подошла, и что дальше?

– Это допрос или экзамен?

– Ни то и ни другое. Не отвлекайся, пожалуйста.

– Олег, я не знаю, что сказать. Ты что-то требуешь от меня. В стиле – «пойди туда не знаю куда…».

– Я ничего от тебя не требую.

– Нет, требуешь, требуешь.

– Хорошо, тогда чего я требую?

– А я никак не могу понять. Каких-то признаний. Но я не очень понимаю – каких. И не знаю, чем тебе помочь. Чем угодить. Или как.

– Никак не нужно. Просто вспомнить то, что я не помню.

– То, что ты не помнишь? – Дана задумалась. – Ты сидел, как взъерошенный воробей. И эти твои квадратные часы, блестевшие золотом. Кстати, какой они фирмы? «Ролекс»? Я их давно у тебя не видела. Потом не видела.

– Не по статусу?

– Типа того. Мещанин во дворянстве. Впрочем, всё это было написано в твоем облике. Как если ты тот, кто выдаёт себя за кого-то другого. Шпион, вернувшийся с холода.

– И что?

– А то, что именно этим ты меня и купил.

– Чем этим?

– Ты был не такой, как все остальные. Выделялся. Чужак такой.

– Так ты с самого начала всё знала?

– Знала что?

Разговор начинает приобретать непредсказуемые обороты. Их спасает официант с кожаной папкой. Гагарин вкладывает в неё кредитку, потом расписывается. Он прячется за этой суетой и не хочет продолжения разоблачений. Хотя, возможно, расставить все точки над «i» не мешало бы. Но…

Они выходят на влажный зимний ветер. Каждый идёт к своему автомобилю. Пауза нарастает вместе с расстоянием.

В его панельных апартаментах запах нежилых комнат. Он не снимает обувь. Он ходит по коридору, не снимая пиджака. Словно его могут застать врасплох. Он ещё не решил, останется ли здесь на ночь. Сдерживает порывы уйти. Если бы его ждали. Где-то ждали. Вот Дана ждет.

Или мог бы заявиться в клуб, или ещё куда-то. Силы-то есть. Но сил больше нет: январь в разгаре. Зима как зубная боль – вылечить невозможно. Если только заглушить, сбежав. Сбежать в сон или пьянство.

Олег стоит с записной книжкой, словно Господь Бог, выбирающий души на спасение души. Гагарин убежден, что от его приглашения невозможно отказаться. Он не уверен, нужны ли ему эти люди из прошлого. Он ещё ничего не решил.

Именно поэтому он сначала звонит, а потом заносит имена и фамилии в заветный блокнотик. Не хочет давить. Не хочет испытывать судьбу. Лотерея. Если бы он составил список в блокнотике, а потом начинал обзвон…

Они были бы обречены. Обречены на счастье. Обрекать на счастье – это так странно. Так сильно. Ощущение из тех, что невозможно передать.

Гагарин сильно лукавит, вспоминая забытые номера, нажимая на стертые кнопки. Ночь давно, кто ответит? Но он даёт им шанс, он же справедливый. Он же порядочный.

Своим присутствием в его жизни они заработали шанс на участие в розыгрыше главного приза. Шанс невелик, но… Никто не отзывается. Никто. Горожане выключают телефоны на ночь. Отрубают звук. Не читают sms-сообщений. Все спят. Всем нет дела до других. Что за странная, непонятная жизнь?

Первые отсветы рассвета. Первые пешеходы, спешащие на службу, – самые сосредоточенные и тихие люди. Олег выходит на мороз без шапки – высокий, стройный, пальто у него моднючее. Так и есть: птичка, неизвестно откуда залетевшая в панельное царство. Как там Дана сказала? С острова Борнео?

Идёт куда глаза глядят. Возле гастронома собирают мусор, бабушки расставляют кастрюльки и ведерки с солёной капустой и квашеными огурцами.

Открываются ставни табачного киоска, в газетном ждут свежих новостей, и продавщица мается за немытыми витринами среди изобилия глянцевых физиономий.