Дмитрий Бавильский - Последняя любовь Гагарина. Сделано в сСсср

– Ножом и вилкой пользоваться начал? Публично не рыгает и хлеб не рвёт руками, а нарезать просит?

– Злая ты, Светочка. Завидуешь, что ли?

– Да говна-пирога. Мне моего Пирогова хватает, чтобы ещё на твоего-то засматриваться, видать, он в сексе неотразим, да? Ну, скажи, скажи, трахается-то он как?

– Супер, Светочка, супер как трахается. А твой Пирогов – жирный и тупой мудень. Пирожок без яиц, но с капустой. Чучело бородатое.

– А что такая нервная тогда? Пмс, накануне? Недоебит замучил? Ну ещё бы – мужик в коматозе, врагу не пожелаешь.

– Ничего, скоро коматоз-то закончится. И всё будет как надо.

– Типа, и дальше будешь разводить его на бабки?

– Светка, у тебя одни бабки на уме.

– А у тебя любовь одна, что ли?

– Ну, можно и так сказать.

– Да только тут, тогда, Даночка, неувязочка у тебя выходит: если ж ты про любовь одну только думаешь, что ж ты своего Безбородова бросила?

– Про безбородовские деньги, можешь мне верить или нет, но у меня точно никаких мыслей не существует. Потому к-как они и мои тоже. Это я теперь – мадам генеральша, а выходила-то я за лейтенанта, вместе состояние нарабатывали, не знаешь ты, как со значков начинали. Языкастые такие значки с красными губами – вот как у тебя… вульгарные такие, сочные… яркие. Зазывные… Бедный мсье Пирогофф…

– За Пирогова не сцать, Пирогов в полном порядке. А тебя, подруга, послушать, так это ты Безбородову-то путёвку в жизнь выписала. А теперь вот – за Гагарина своего взялась.

– Можно и так сказать. Кто-то из битлов сказал, что за каждым великим идиотом обязательно стоит великая женщина.

– Это ты, что ль, великая?

– А то! Посмотри на меня. Красавица, комсомолка, активистка.

– Это ты-то комсомолка? Тебя, наверное, в комсомол ещё дедушка Ленин принимал.

– И Клара Цеткин мне алый галстук повязывала.

– Идиотка, галстуки – это у пионэров, а у комсомольцев – значок такой, без языка, правда, но с Ильичем. Совсем у людей короткая память стала, ничего уже не помнят. А казалось бы, совсем недавно было – «Перед лицом своих товарищей торжественно клянусь: горячо любить свою Родину…».

– Так это ж ты идиотка: это клятва-то пионерская, а не комсомольская. Так в своём сознании дальше звёздочки октябрятской и не поднялась, сложно тебе, болезной…

И вот такие диалоги – километрами, рулонами: плёнка всё стерпит. А Гагарин то негодует, то радуется, понимая, что – ничего личного, обычный светский пинг-понг, иначе нельзя. Иначе не умеют.

Гагарин чувствует себя богом: незримо он присутствует во всех помещениях острова. И даже там, где нет видеокамер, всё приводит в движение его воля, его логика. Его желания.

И даже если гости острова не обсуждают его персону, они всё равно учитывают его, невидимого и свободного. Собственно, этого Гагарин и добивался, когда придумывал и осуществлял всю эту кампанию по слежению за своими людьми.

Он и дальше будет наблюдать за словами и поступками. Находиться в стороне и, одновременно, участвовать в диалоге – это ему нравится больше всего. Хоть книжечку заводи с заметками: мол, такого-то числа тот-то сказал про меня: «Гагарин очень странный человек, он очень любит говорить по телефону при посторонних. Вы обращали внимание, как в такие минуты меняется его голос?» Или что-то в этом духе.

Сначала – самопознание. Гагарин годами находился в разреженном воздухе человеческого невнимания. Отчасти привык, но разве ж можно привыкнуть к этому? Даже если ты одиночка по сути.

Организм сопротивляется оставленности. Воевал – имеешь право у тихой речки постоять. Главное – не признаваться в том, что ты купил это право на внимание. Сделал так, чтобы на тебя обратили взоры. Иначе нынче никак. Системы зеркал и отражений теперь слишком затратны.

Нет ничего дороже (во всех смыслах) эксклюзивных радостей приватного общения. И если в эпоху тотальной штамповки сильнее всего ценится «hand-made», то сколько же тогда должны стоить слова, выдуваемые гортанью-губами, и поступки, возникающие внутри черепной коробки из-за соединений аминокислот. Всё дело, оказывается, в аминокислотах! Потраться, выкрутись, исхитрись, но заставь их работать на себя. По заранее намеченному плану.

Затем нужно же, наконец, осуществить задуманное. Избавиться от блокнотика. Сколько можно испытывать судьбу. Нащупывать невидимый баланс. От греха подальше. У гроба нет карманов. Всё, что мог, ты уже совершил. Остров твой, дом хороший, просторный, люди. Не об этом ли мечталось-грезилось? Когда стоял у окна, курил и смотрел на окна многоэтажки напротив?