Ольга Боочи - Лучший друг Светы

Люди на земле зашевелились, многие, угаревшие накануне, не разлепляя век и волоча за собой спальники, поползли на звук. Перебравшись под играющую сцену, они заворачивались в спальники и снова засыпали.

Светины друзья тоже снялись с места, перебираясь ближе к одной из сцен.

- Мы встретили Артура и Диану, - сказал Серёга, пока они волокли спальники и рюкзаки на новое место. Света, не слушая, кивнула.

Серёга посмотрел на неё неодобрительно.

- Артур. С нами на одном курсе учится.

- Ну да, - кивнула Света.

Серёга снова посмотрел на неё скептически, но больше не пытался втянуть в разговор.

Время на поле тянулось без всяких опознавательных знаков. Тучи затянули небо, и солнца не было видно. Музыка звучала теперь с разных сторон, группы сменяли одна другую, временами, от какой-нибудь из сцен слышался одобрительный рёв, отмечающий выход более популярных музыкантов.

Для Светы всё было, как в полусне. Никуда больше не нужно было идти, никуда не нужно было прорываться, и что-то, похожее на растерянность, не отпускало её. Словно то, что должно было быть завоёванным, было дано ей в долг. Словно кто-то отобрал у неё подвиг. Словно Прекрасная Дама оказалась ворчливой любительницей шашлыков из соседней деревни.

Словно вся эта ночная королевская рать охраняла обычное замусоренное поле.

Днём к ним и впрямь присоединился худенький, словно двенадцатилетний мальчик, Артур. Сестры с ним не было, и Света с нервным смешком подумала, что один он не слишком усилил их компанию. Артур сообщил, что они встретили Пашу, и Диана пошла с ним посмотреть на вип-стоянку.

К середине дня над полем начали сходиться дождевые тучи, но Свете уже было лень подниматься с пенки и думать о том, как защитить вещи от дождя.

Под набрякшим небом по полю, растянувшись цепью, надвигалась армия мусорщиков, прочесывающих поле. Смотреть на это с земли было страшновато, но и это был не повод, чтобы теперь шевелиться. Когда они приблизились, Света зажмурилась, с каким-то ненормальным любопытством ожидая, что её сейчас затопчут. Справа и слева послышался шорох, дуновение ветра, и всё стихло. Она подождала еще пару секунд и открыла глаза. Пивные банки исчезли. Пластиковые тарелки, сигаретные пачки, отсыревшие газеты и салфетки остались на своих местах, вмятые в податливую черную землю: японцы выстроили бы на этом очередной остров.

Света приподнялась на локтях и оглянулась. Мусорщики волочили за собой огромные чёрные мешки, набивая их подбираемыми и тут же сплющиваемыми пивными банками. Армия шла дальше, а эти мешки, как скирды с кладбищенского поля, оставались чернеть на земле.

Никого из её друзей не было. Она лежала одна посреди брошенных тарелок и салфеток.

Что-то в этом году было не так. Даже музыка, звучащая здесь, казалась почему-то скучной. Впрочем, может, всё дело было в погоде.

В прошлом году в это время стояла сушь и пекло. Они с Серёгой бродили по полю между сценами и, ногами раскидав мусор, садились послушать музыку, там, где вздумается – не нужно было ни пенок, ни сидушек – земля была суха и прогрета, земля была гостеприимна.

Вода продавалась в пятилитровых канистрах, и больше её на поле не было, но всегда находился кто-то щедрый и обливал толпу из этих бутылок. Они с Серёгой промокали насквозь, но уже через двадцать минут всё на них высыхало. За три дня Фестиваля всё вокруг, - и они сами, - покрылось слоем рыжеватой пыли от вытоптанной ногами, иссушенной земли. Были и закаты, и палящие полдни, и музыка, ревущая и пульсирующая до глубокой ночи. А ночью над головой были звёзды – ведь палатки были ни к чему.

Теперь ботинки на ней так и не высохли за прошедшие несколько часов, и когда она их снимала, они пахли болотом и тиной.

Да, наверное, всё дело в погоде, - решила она.

Начался дождь.

Дождь посреди открытого поля, окруженного тройной цепью ментов, вогнал Свету в оцепенение. Скоро стало не важно, что на рассвете промокли ботинки. Разница между сухим и мокрым быстро стиралась, не смотря на дождевик, и вскоре сухого на ней не стало вовсе. Дождь намочил волосы и плечи, капли потекли по лицу, потом заструились по спине.

Дождь промочил её насквозь, но скрыться от него всё равно было негде, и потому она не двинулась с места.

За пару часов поле Вторжения развезло от края и до края. Вода потекла в низину, занятую палаточным лагерем для тех, кто не хотел ночевать под открытым небом. Даже будь это Светиным единственным жилищем на всём белом свете, она бы не полезла теперь в эти затопленные норы.