Борис Кригер - Маськин зимой

– Как стандартно вы мыслите: труд и порядок – и всё, – сказал Маськин.

– А у нас все так мыслят, – гордо заявила Красная Собака.

– Зачем вам столько стандартно мыслящих людей? – встрял в беседу из-под стола Правый Маськин тапок. У него при падении Маськина в новогоднюю ночь немножко оторвалась подошва спереди и как бы тоже просила каши, поэтому Правый Маськин тапок стал проявлять особый интерес к подобным вопросам.

– А нам без стандартно мыслящих никак нельзя. Представьте себе, что будет, если у нас каждый станет мыслить оригинально? Больше миллиарда оригинальных мыслителей? – пуще прежнего развеселилась Красная Собака, заглядывая к Маськиным тапкам под стол. – Только стандартно мыслящие люди могут идти в одном направлении! Иначе – хаос…

– В том-то и дело! А вдруг это направление неверное? – подхватил Левый Маськин тапок, которому Красная Собака, несмотря на красный цвет, совсем не нравилась, потому что ходила босиком и, по всей очевидности, недолюбливала ни правую, ни левую обувь. – В том-то и дело, что если все мыслят стандартно, то тогда ошибки и глупости, нестрашные на уровне одного человека, в стандартно мыслящей толпе превращаются в глупость катастрофического размаха!

– А, чем вы, собственно, кичитесь? – нахмурилась Красная Собака. – Вы думаете, вы очень оригинальны со своими проповедями добра?

– А мы не стремимся к оригинальности, – грубо отрезал Правый Маськин тапок. – Мы вообще ни к чему не стремимся.

– А вот и неправда. Зачем тогда ваш Плюшевый Медведь китайский учит? Ясное дело, проповедовать… Тоже мне, медведь-проповедник!

Тут Гипнотизёр внезапно встрепенулся и сказал:

– Так вот, этот медведь в зоопарке меня съел… понимаете…

– Как?! – в недоумении в один голос воскликнули все собравшиеся на кухне.

Но ответа не последовало, потому что Гипнотизёр опять удалился в свои астральные миры и оставил своё парадоксальное заявление без объяснений.

– Вот и я говорю, – воспользовался замешательством Левый Маськин тапок и подёргал Красную Собаку за босую лапу, – вы там смотрите, сами себя не съешьте! А то как один начнёт, так за ним все стандартненько и последуют!

– Ну что ж, такие перегибы у нас случались… Кто же спорит? – засмущалась Красная Собака. – Ладно, скажу тебе по совести, Маськин. Ты, в общем, нам, китайцам, нравишься. Ты хозяйственный и работящий, а главное – твой Плюшевый Медведь ксенолюб… Все бы так.

– Вовсе он у меня никакой не сенолюб, он сено не любит, – засмущался Маськин, хотя ему стало приятно. Маськин подумал, что вот было бы хорошо, если бы Плюшевый Медведь, и правда, полюбил сено… А то у него уже кастрюля устала всё время манную кашу варить.

Маськин сбегал и принёс Плюшевому Медведю сена, но тот пожевал и отказался.

– То есть я хотел сказать, что это я его съел… – опять встрял спящий Гипнотизёр.

– Кого? – дружно спросили все.

– Медведя, разумеется… – прошамкал Гипнотизёр и уснул уже окончательно.

С тех пор Гипнотизёра прозвали Федя, а точнее – Федя, Который Съел Медведя. Дело в том, что Гипнотизёр перед тем, как впал в спячку, забыл представиться, и теперь стал Гипнотизёром Федей.

Плюшевый Медведь же начал его побаиваться и разговоров про усосанность лап, да и вообще никаких разговоров с ним больше не заводил.

А Красная Собака уехала в Китай и скоро прислала Плюшевому Медведю в подарок специальные палочки для сена.

После того как все праздники проходят, у зимы наступает самая скучная и вялотекущая пора. В это время даже забываешь, как радовался первому снегу и подаркам под ёлкой, и всё чаще и чаще возникает вопрос: «Ну когда же весна?»

Вот такую хмурую неблагодарность мы проявляем по отношению к старушке зиме. Взяв у неё всё, что может радовать и восхищать, мы устаём от её длинных нескончаемых сумерек, снегов-метелей, её рваных белых одежд, её холодных серых небес…

В такое время лучше всего сидеть дома у ярко горящего камина и скрашивать тягучие часы хорошей, умной беседой с добрым другом.

Ну а друзья, как водится, не преминут появиться на пороге, едва в камине затрещат поленья и в доме запахнет чарующим дымком – вкусным и уютным, как горячая чашка дымящегося какао или душистый банный веник.

Скептический Ёжик был давнишним другом Плюшевого Медведя, и хотя он проживал на другом конце света, никогда связь со старым приятелем не прерывал и даже навещал Маськин дом, невзирая на неудобства длительного путешествия.