Георгий Апальков - Утренний приём пищи по форме номер «ноль»

– Не знаю…

– Вот видишь. Ты для себя этот вопрос реши сначала. Видишь, какая штука: тут все как бы не по своей воле оказались. Никому тут изначально не надо вот это вот всё: потеть там, шею брить, с автоматом ебаться. Но если жить в отрицании реальности – это ж умом тронуться можно. А реальность такова, что все мы здесь, и никто отсюда не выйдет, пока не дослужит. И чтобы комфортно здесь жить, надо меняться. Мне как-то препод по литературе знаешь, что сказал?

– Что?

– Что если в художественном произведении персонаж никак не меняется, то он залупа, а не персонаж. Понимаешь, куда клоню?

– Кажется, да. Но я ж не персонаж художественного произведения.

– Уверен?

– Ну, как бы, да, – усмехнулся Голецкий и закурил следующую сигарету.

– Короче, суть моей телеги в том, что тебе надо прошлое своё отпустить. Забудь ты про дом – про всё на свете, кроме «здесь» и «сейчас», и попытайся во всём разобраться. Здесь, на КМБ, у тебя это вряд ли получится: славу ты себе уже сделал, и от тебя по-любому здесь будут ждать косяков. А раз будут ждать косяков, то косячить ты и будешь – уж такова природа человека. Но вот после КМБ попробуй, всё же, переломить как-то ситуацию. Зарекомендуй себя с другой стороны, может быть, или прояви себя как-то.

– Как?

– А я почём знаю?

– Учебная рота, заканчиваем перекур, выходим строиться!

Отвечая на глупые вопросы Голецкого, я так много говорил, что успел выкурить только половину сигареты. Вечер был испорчен. Раздосадованный и злющий, я встал в строй. Потом мы пошли обратно в казарму. Ветер дул нам в спину.

Глава 7

В субботу Грешин сделал большой анонс.

– Чеъез неделю Новый год. Ъискну пъедположить, что это будет самый уёбищный Новый год в вашей жизни. Есть два ваъианта, как его отпъаздновать. Пеъвый: как обычный пъаздничный день. Обычный пъаздничный день в аъмии – это чуть больше свободного въемени днём и вафелька на ужин в качестве новогоднего угощения. Втоъой ваъиант: накъыть стол и встъетить пъаздник по-людски. Кто за пеъвый ваъиант – ъуки поднять.

Рук не было.

– Кто за втоъой ваъиант – ъуки поднять.

Руки подняли все. Грешин продолжил:

– Как вы понимаете, госудаъство вам стол накъывать не станет: если хотите пъаздника – всё в ваших ъуках. В ваших и в моих. Вопъос закупки и готовки беъу на себя я. С вас – символический денежный взнос. Вопъосы есть на этом этапе?

– Никак нет!

– Значит, щас. Получаем телефоны. Когда получите телефоны и позвоните домой, доведите инфоъмацию до ъодителей. Только не говоъите пожалуйста мамам и папам, мол, «Пъапоъщик Гъешин пъосит денег, пеъеведи ему по номеъу телефона». Пусть ничего не пеъеводят, пока не позвонят мне, это понятно?

– Так точно!

– Если кто-то вдъуг захотел заподозъить меня в том, что я таким объазом хочу заъаботать, то спешу вас ъасстъоить: заъплата у меня охуительная, ещё чуть-чуть и нечего желать. Подставлять свою жопу под статью ъади… сколько вас тут?.. ъади скольки-то там тысяч мне неинтеъесно. Не хотите – не надо, мне всё ъавно, как вы встъетите этот Новый год. Пъосто…

Прапорщик Грешин впервые прервал сам себя на полуслове. Обычно он говорил ёмко, по делу и всё сразу. Теперь же он как будто подбирал слова, подумав, что те слова, которые он подобрал до этого, были недостаточно хороши.

– В общем, ъодителям позвонить, довести инфоъмацию, сказать, чтобы на досуге позвонили мне, и там мы уже с ними всё обсудим. Вопъосы на этом этапе?

– Никак нет!

– Тогда поехали… Тихонцев!

– Я!

– На, забиъай своё говно.

Тихонцев вышел из строя, подлетел к прапорщику и получил свой телефон с обмотанным вокруг него кабелем зарядного устройства.

Мы позвонили родителям и в очередной раз сказали, что с нами всё хорошо. Про Новый год мы тоже рассказали. Батонов в этот раз не листал своих тёлок в купальниках. Он вообще не стал брать телефон. Вместо этого он подошёл к Грешину и о чём-то его попросил. Тот поморщился, но, по всей видимости, на это «что-то» согласился.

В понедельник нас усадили на центральном проходе. Перед нами поставили огромный телевизор. Во всём расположении на время выключили свет, чтобы был хорошо виден экран. Экран пока горел синим цветом. Перед ним чёрной тенью стоял капитан Максимушин.

– Так, товарищи солдаты. Что вы знаете про так называемый дисциплинарный батальон?

– Это «дизель» который? – спросил Отцепин, как обычно забыв сделать это по форме. Капитан смерил его строгим взглядом и несколько долгих секунд держал паузу, придумывая разрушительный ответ, который бы напрочь уничтожил психику Отцепина.