Л. Романовская - Тсс…кажется, я беременна

Сегодня ей казалось, что все только и делают, что смеются над ней и обсуждают в курилке, что Юну бросили накануне свадьбы. Хорошо хоть никто не знает, что она беременна.

Вчера она весь вечер умоляла родных ничего не сообщать Максу, в противном случае обещала уйти из дома, и даже бабуле пригрозила забвением, если та только рыпнется к Добровольскому.

– Если Макс меня не любит, то зачем его заставлять на мне жениться?! Я так не хочу, поймите вы уже. Обещайте – если вы меня любите, то ни слова не скажете ему.

Ну все конечно пообещали, но Юнона все равно не была до конца уверена, что так оно и будет. Ну потому что. Особенно она не была уверенна в бабушке, но старалась об этом не думать. Да и думалось если честно совсем плохо. В голове задувал муссон и думать вообще не хотелось. А хотелось спать и есть.

– Что-то ты неважно выглядишь, – озабоченно пробормотала Ирина Ивановна, соседка по кабинету, – Ты не беременна случаем?

– Что вы, шаурму вчера съела, вот теперь животом маюсь, – позеленела Юна, проклиная любопытную коллегу. Теперь наверняка всем растреплет о своих догадках.

Надо скрывать пока есть возможность. Не хочет Юна, чтобы все вокруг пальцем тыкали. А главное ни в коем случае нельзя допустить, чтобы Добровольский узнал. А то будет ее ненавидеть.

Она, Юнона, знает о чем говорит! Она не зря читала у одного важного психолога в инстаграме, что ежели мужчину какого пузом привязать, так он всю злость потом выместит вдвойне. А ей, Юне, его злость ни к чему. Ребеночек он ведь как, он по любви должен случиться. И родиться в любви и понимании. Вот Юна и будет его любить и понимать за двоих. А Макс – козлина! Вот.

И Ирина Ивановна – коза. Вон как коровьими глазами своими пялится, так и хочется ей усы ее повыдирать.

– Шаурму я съела. – зачем-то еще раз буркнула Юна, на что коллега понимающе покивала, и сделала вид, что поверила.

Больше всего Юнона боялась, что Добровольский зайдет сегодня в их отдел и они как в фильме встретятся взглядами, но кажется, что он и вовсе не появлялся на работе.

Первую половину дня её мутило, но к обеду потихоньку начало отпускать.

Правда теперь ее тошнило от клиентов, с которыми приходилось общаться. Хорошо хоть по телефону, а не лично.

К концу рабочего дня Юнона подошла к начальнице – Вере Сергеевне и попросила отпустить ее завтра на пару часов.

– Мне бабушку отвезти. В больницу. Надо. – Не глядя в глаза прошептала Юна, чувствуя, как ее вновь начинает тошнить от начальственных духов.

– Конечно-конечно, – пропела Вера Сергеевна, еще не узнавшая о разрыве подчиненной с самым главным шефом. – Хоть на три, хоть на четыре. Я тебя лично подменю, не переживай.

Юнона скривилась, и вздохнула. Ну вот, пока все думают, что она и Добровольский по-прежнему живут вместе, так и заискивают перед ней. А вот интересно, будут ли они так же лояльны, когда узнают, что отношениям конец?

Вопрос конечно риторический. Можно не отвечать.

А завтра она узнает наконец точный срок беременности и встанет на учет.

У лифта Синицыну нагнали девчонки из отдела маркетинга. Люська и Сонька Капустины – две близняшки.

– Юныч, погодь, подь сюды!

– Ась?

– Ой, ты чего такая бледная?

– Да шаурмой отравилась. Наверное.

– А ты случайно не беременна?

Синицына закатила глаза и даже языком цокнула от досады.

– Точно? Ну смотри… а то мы сегодня в клуб идем. Давай с нами?

Юнона вздохнула и покачала головой.

– Я ж говорю шаурма, – развела она руками.

– Ну-ну… – в унисон улыбнулись сестры и потащили ее за собой в лифт.

– А твой-то в курсе? – подмигнула одна из сестер.

Кажется Люська.

– Я же сказала, траванулась я, – рявкнула Юна и вырвавшись потопала к лифту.

Кажется, у нее началась совсем другая жизнь. И что-то пока она не очень-то ей и нравится.

***

Синицына рассчитывала, что она, как настоящая, взрослая и самостоятельная женщина к врачу пойдет с мамой. Но у той случился форменный форс-мажор на работе и пришлось Юне идти одной.

Ну не бабушку же с собой брать, честное слово?

Да она там половину больницы расформирует и сформирует заново. Попутно научит всех беременных и не очень женщин игре в покер, и вдобавок всех обдурит, что может вызвать у особо впечатлительных дам преждевременные роды. А это уже чревато последствиями.

Папу тоже не возьмешь, разволнуется, как красна девица на выданье, отпаивай его потом валерьянкой. Он и так вчера напился с горя. Все поверить никак не мог, что его маленькая, почти тридцатилетняя доча, в положении и скоро сама станет мамой.