Л. Романовская - Тсс…кажется, я беременна

– Тсс… – прошептал папа и даже ростом будто бы меньше стал, – кажется Клавдия Семеновна пришла.

Клавдию Семенову, маму Натальи Степановны в доме Синицыных боялись и уважали. Статная и абсолютно седая дама неопределённого возраста, настолько неопределенного, что даже родная дочь не знала сколько ей лет. Клавдии всегда было что-то около сорока пяти, плюс-минус, и плевать ей было, что дочери уже год как перевалило за сорок шесть…

Бабуля всегда приходила невовремя, хотя она так конечно же не считала, и чаще всего доводила всю семью до белого каления. Ну а потом обычно с чувством выполненного долга, довольная жизнью и собой, в частности, она гордо уходила домой.

– Ну что, голуби, кто что натворил? Признавайтесь, пока я вам допрос с пристрастием не учинила!

Откуда-то Клавдия всегда была в курсе семейных проблем и тут же появляясь как черт из табакерки, чтобы их усугубить.

– Бабулечка, не волнуйся, все в порядке, – тут же подорвалась Юна, чем только больше укрепила Клавдию в подозрениях.

– А, все ясно. Случилось что-то экстраординарное. Степан, принеси даме виски, я должна крепко подумать. Все равно вы так просто не сдадитесь.

– Мама! Тебе врач запретил пить по утрам. Ну в самом деле…

– Учить свою дочь будешь. Степан, виски!

– Наташа?

– Степан, не надо…

– Неси!

– Да хватит вам! – вдруг закричала Юна и неожиданно для всех расплакалась.

Клавдия недоуменно покосилась на дочь, потом на зятя и наконец на внучку.

– Это же не то, о чем я думаю?! – грозно начала она, но Наталья лишь отмахнулась и вдохнула.

– И кто этот подонок? Кто моего ребеночка обидел?

Наталья вновь вздохнула, а Степан сжал кулаки.

– Да вы что… так они ж того, женихались вроде. Неужто сбёг ейный хахаль? Как там его…

– Максим, мама.

– Да хоть хрен моржовый. Куда говорю убёг? Почему не догнали?

– Так она сама вроде как…

– Да ладно… внуча, я конечно все понимаю, но растить дитя в одиночку то еще удовольствие. Вот я твою маму замучилась одна тащить…

– Ну и бросила бы! – с обидой воскликнула Наталья.

– А вот надо было. Ишь ты какую стерву вырастила, еще обижается.

– Прекратите! – подал голос Степан Петрович, – Нашли время собачиться.

– Это мы-то собачимся? Наталья! Угомони своего питекантропа, пока я его не отходила своим протезом!

– Ма, ну в самом деле, не до того сейчас. Бросил ее Добровольский. Что делать-то теперь? А?

Бабушка пожала плечами и спокойно ответила:

– Что делать, что делать… Да сжечь к чертям собачьим!

– К-к-о-го сжечь?..

– Кого-кого, хату. Но вначале обнести. А потом сжечь. Обнести и сжечь, по-моему, прекрасно! Ну, как вам план?

ЮНОНА

– Не, ну вполне рабочий план… – пожал плечами папа, искоса глядя на жену. – Хотя я бы, конечно, тупо морду набил и силком в загс затащил.

– Не надо силком, – всхлипнула Юна, – Я по любви-и-и замуж хочу. Ну чего вы как с ума посходили, а?

– Милый, ну в самом деле! Ну не хочет этот ее Добровольский жениться, да и чёрт с ним. Сами родим, сами вырастим и сами воспитаем.

– Так как вы говорите фамилия этого подлеца? Добровольский? Помедленнее только, я записываю…

– Бабушка!

– Ну ладно, ладно…

– Клавдия Семеновна, мы с вами потом это обсудим, – шепнул Степан теще на ушко.

Бабуля «незаметно» подмигнула ему и погладила внучку по глупой головушке.

– Ты вот что, душа моя. Слухай сюда и наматывай на усы – бабуля плохому не научит. Если только грабить, но это потом. Как родишь.

– Мама!

– Ну а что? Долго мы еще скрывать будем?

– Клавдия Семенова!

– Ой все, все. Вырастили цветочек нежный, правды жизни не знающий. Эх…

– Бабуля, расскажи, – попросила Юнона.

– В другой раз, деточка. А сейчас ты иди-ка отдыхай, в твоем положении волноваться нельзя. А мы пока обсудим с твоими непутевыми родителями, что с твоим хахалем делать.

– Да не будем мы ничего с ним делать! – возмущенно воскликнула Наталья.

– По крайней мере не сегодня… – тихо добавил Степан.

– Ну уж точно не сейчас, – улыбнулась бабуля.

Юнона уже хотела вновь возмутиться, но тут почувствовала тошноту и, схватившись за горло, побежала в туалет под сочувствующими взглядами дражайших родительниц. И не слышала Юна слова отца:

– Убью подлеца!

***

На работу как на праздник спешила Юнона. Когда-то раньше.

Макс Добровольский устроил её в свою фирму восемь месяцев назад менеджером по закупкам и до сих пор она чувствовала себя здесь в доску своей. Но не теперь.