Михаил Колосов - Похвала недругу

— Как это? Не пустил ли ты их по своим стопам?

— А почему бы и нет? Конечно, пустил. Сделал, как все делают. По крайней мере — как многие. Борька учится в этих «Нияслях».

— Где-где?

— «Ниясли» — так студенты зовут наш институт; переиначили НИИЯЗЛи. Есть писательские ясли, есть — детсады, а этот — ни сад, ни ясли, а так, площадка молодняка, вольера для писательских недорослей.

— У Борьки твоего талант?

— Да пока нет. Но прорежется: у него ведь гены мои! А пока приходится самому сочинять за него. И по редакциям за него бегаю тоже я. Они же, современные, такие ленивые! Правда, за гонораром ездит сам. Младшего Казимира тоже сюда буду определять. Талантливый, стервец! Стишки крапает такие — мне и не придумать. Дуняшка учится на отделении переводчиков.

— К языкам склонность?

— Какой там! По подстрочникам шпарит с любого языка! Доходное дело, между прочим. Уже сейчас идет нарасхват, на местах ее принимают как царицу, осыпают подарками!

— Рискованный ты человек! Ну, а вдруг у Борьки не прорежется талант прозаика? Вдруг не сработают твои гены? Трагедия!

— Никакой трагедии! — закрутил головой Неваляйкин. — С прозой он действительно вряд ли совладает. Тут надо все-таки что-то иметь, хотя бы желание. А у него — ничего! Поэтому я хочу перевести его на отделение критики — там легче: прочитал чужую книжку, пересказал на бумаге ее содержимое более или менее точно — вот тебе статья и готова!

— И кому она нужна, такая статья?

— Борьке. Он станет членом Союза, и я за него уже буду спокоен: литфонд умереть с голоду ему не даст. Даже дача литфондовская после меня никуда не уйдет, останется за ним.

— Н-да!.. Неисповедимы дела твои, господи, как говорят.

— А чего ты удивляешься? Естественные дела, понимаешь.

— И что, все писатели делают из своих детей литераторов?

— Ну, зачем же такие обобщения? Не все, разумеется, но многие. Не веришь, что ли? Нужны имена? Пожалуйста! — Он хотел назвать чью-то фамилию, но тут же окоротил себя на полуслове: — Нет, должностных трогать не буду… Да и при чем тут должность, верно? Важно явление. Возьмем вот «Справочник СП» и давай с первой страницы, по алфавиту. Хотя нет, тоже неудобно: к сожалению, у каждого фамилия начинается с какой-нибудь буквы. А писатели — народ чуткий, чувствительный и догадливый: назовешь букву, он тут же домыслит всю свою фамилию. К примеру, хвалит критик в статье какие-то книги, называет несколько, а дальше: «и другие». И все подразумевают свою фамилию. А если «и другие» идут со знаком минус, каждый подразумевает своего товарища и вслух сочувствует ему, а в душе ликует.

— Ну, хорошо, убедил: любопытнейшее племя! Давай тогда так, — предложил я ему свой метод разговора, — не будем никого называть, а как бы погадаем на этом «Справочнике»: я открываю страницу, тыкаю пальцем в фамилию, а ты говоришь — «да» или «нет».

— Отличная идея! — вскричал Неваляйкин и, как азартный игрок, скомандовал: — Итак, начали!

— Этот? — ткнул я пальцем в строчку на первой же странице.

— Да! Племяш сочиняет романы, сын — стихи.

— Хорошие?

— Кто их знает! Печатают!

— Этот? — перевернул я несколько страниц.

— Сын, дочь и жена — все пишут и издаются.

— А этот, по-моему, еще молодой? Не успел…

— Успел! — сказал Неваляйкин. — Какой же он молодой? Самому — сорок с гаком, детям — по двадцать. Пока дети были малыми, братца внедрял в публицистику. Теперь за детей принялся. Маша и Миша. Машу пустил по поэтическому ведомству, устроил в наши «Ниясли». Да ты ее видел — на подоконнике сидит. Это ее обычное место. А папа, как и я, бегает по редакциям с ее стихами. Где не возьмут — скандалит, козни потом разные против редактора устраивает. Мишку своего внедрил на факультет журналистики — на публициста натаскивает. По стопам дяди пойдет, дядя его и опекает.

— А вот старому твоему дружку, наверное, не до этого: он все еще жен меняет?

— Косорылов? — засмеялся Неваляйкин. — Ему действительно не до этого! Своих детей рассеял по миру, а сам нарвался на пишущую тещу. Бедняга и свои романы забросил, пробивает тещины графоманские стишки. С боем ему удалось опубликовать в одной газете два стихотворения к Восьмому марта в рубрике «Творчество наших подруг» и доволен, думал, угомонил тещу. А она вошла во вкус, и теперь не укротить, наседает на него пуще прежнего, уже требует, чтобы он статью о ней написал.

— Так… Пошли дальше. Этот? Хотя нет, об этом спрашивать не буду: это писатель серьезный.