Михаил Колосов - Похвала недругу

— Я имел в виду конфеты, Конопушка! Мой девиз, Дорогуша: взять от работы все, что она может дать! Да, кстати, о работе… Что он там говорил? Какую-то речь надо подготовить?

— Так точно, Эразм Иванович: подготовить ему речь для приветствия иностранной делегации.

— Иностранцы приезжают? А какие — те или эти?

— Те, Эразм Иванович, западные. Вот список делегации.

— Если те, то задача усложняется. Это впервые такая делегация оттуда?

— Нет, уже были.

— Ага! В таком случае задача упрощается. Прошу вас: срочно достаньте из архива дело по приему прошлой делегации и потом, минут через десять, пригласите ко мне машинистку.

— Слушаюсь, Эразм Иванович, — Нинель ехидненько улыбнулась и вышла.

С первым заданием Никона Эразм справился легко: заменил в прошлой приветственной речи старые фамилии на новые и отдиктовал машинистке. Речь Никону понравилась.

Эразм ходил по кабинету и потирал руки от удовольствия, как вдруг к нему вошел заведующий АХО — тип нахальный и неприятный, как все завы, от которых зависит материальное обеспечение.

— Эразм Иванович, — начал он свою речь, тыча пальцем в бумагу, которую принес с собой. — Выполнить ваши пожелания мы не можем. На коньяк и конфеты нам средств не отпускают, да они вам и не положены. Бумаги с водяными знаками нам вообще не дают. Есть хорошая белая финская бумага, на ней все пишут и не жалуются. Могу дать. Могу выписать и еженедельник, правда, скромненький, такой, как у всех. Будут лучше — дадим. Ковра нового у нас тоже нет. Но ведь и этот почти новый… — Зав. АХО посмотрел внимательно себе под ноги. — Хороший ковер! Визитные карточки можем заказать только одного вида: на русском языке. И не тысячу, а двести пятьдесят штук. Этого хватит надолго, поверьте моему опыту. И боржомом вас обеспечить тоже не можем. Вот вам графин с кипяченой водой.

— И это называется идеальные условия для работы! — возмутился Неваляйкин. — И это считается солидное учреждение? Боже мой, куда я попал?! Что это за контора?!

Зав. АХО лишь поднял плечи, развел руки в стороны и, не опуская их, вышел.

Неваляйкину понравилось нажимать на белую кнопку, и он пользовался ею очень даже часто: его радовало появление в кабинете этой беленькой пышненькой бестии, как он называл про себя Нинель. Войдет, улыбнется лукаво — будто бальзамом на сердце капнет: сразу все вокруг становится голубым и веселым, словно весенний зайчик заиграл на потолке, и все проблемы трын-трава.

— Ну, что, Фунтик? — спросил Эразм у Нинель. — Похоже, в обозримом будущем никакой делегации пока не предвидится? Как там, на вашем горизонте?

— Делегаций нет, — сказала Нинель. — Но будет совещание поэтов, и шеф хочет на нем выступить. Нужна речь.

— Поэзия мне противопоказана, — отмахнулся Неваляйкин. — Поручите это кому-то из консультантов. У меня есть дела поважнее, которые не терпят отлагательства. Прошу вас, соедините меня с редактором газеты «Литературный вестник», потом с редактором журнала «Куда ветер дует», с директором издательства «Перекрестное опыление» и другими. Действуй, Пупсик! — Эразм послал ей воздушный поцелуй.

Пупсик начала действовать, и Неваляйкин поочередно переговорил почти со всеми нужными ему людьми.

Ниже приводятся несколько из его бесед, предусмотрительно зафиксированых Пупсиком для истории.

Из беседы с редактором газеты:

Неваляйкин. Почему вы так скромно дали о моем назначении?

Редактор. Как скромно? Дали, как всегда, в хронике.

Н. В хронике! Хроника хроникой, тут вы никуда не денетесь: я, как факт, существую, и вы обязаны об этом оповестить. Но вы должны были бы еще и мозгами пораскинуть, как это дело подать позаметнее, вы же подошли к нему формально, сообщили сквозь зубы, нехотя. А могли бы представить меня пошире, потеплее, заинтересованнее. Вон, «Сплетник литератора» подал — любо посмотреть: портрет на полполосы закатили и статью обо мне. Вот это размах, вот это смелость! Чего вы боитесь?

Р. Ничего мы не боимся. Но у каждой газеты свой статус, свои традиции.

Н. У вашей, я замечаю, традиции антиневаляйкинские. Имейте в виду! Вы думаете, это мне нужно? Ничуть! Никон Никонович возмущен и просил как-то это дело поправить.

Р. Каким образом? Повторить то же самое крупным шрифтом?

Н. Ну, зачем так примитивно! Дайте обо мне серию положительных статей — раздумья, штрихи к портрету или что-то в этом роде. Кстати, это его слова.