Михаил Колосов - Похвала недругу

— Перебьется-обойдется! — махнул рукой Неваляйкин. — Она влюблена в меня, как кошка. Пообещаю ей книжку с автографом — будет счастлива.

Он сунул перстень в карман, сел, как перед дальней дорогой, в кресло, откинул на спинку кудлатую голову, смежил устало глаза, словно молился мысленно. Короткая и толстая, как комель столетнего дуба, шея его напряглась, массивная, квадратная челюсть отвисла под собственной тяжестью.

Посидел, быстро вскочил, защелкнул портфель, поцеловал жену в шею:

— Все! Потопал! Ругай тут меня.

Широко улыбаясь, Неваляйкин вошел в приемную директора издательства. Не дав опомниться секретарше — лупоглазой девице на выданье, которая млела от любого комплимента, воскликнул:

— Ниночка, ты, как всегда, преквасна! А увыбка — само очарование! — он извлек из кармана шоколадную медальку, положил перед ней: — Тебе! Медаль! За красоту!

Ниночка зарделась, засмущалась, заулыбалась счастливо.

— Начальство на месте?

— Да… — выдохнула Ниночка. — Проходите…

Сделав улыбку как можно шире, Неваляйкин открыл дверь в кабинет, быстро и решительно прошел вперед, грохнул свой портфель на приставной столик, отчего с портфеля взлетело облако пыли и припудрило довольно плотным слоем лакированную поверхность. Распростер огромные руки и двинулся всей своей массой на директрису:

— Марья Санна! Говубушка! Как давно я вас не видев!.. А вы похорошеви, похорошеви! И это пватье, так вам идет! Как я рад вас видеть, если бы вы тойко знави!..

Директриса встала, вышла из-за стола и, склонив от удовольствия голову набок, протянула Неваляйкину руку. Тот вцепился в нее двумя лапищами, припал к ней, как жаждущий к роднику, присосался надолго. Потом чмокнул смачно, вытер рукавом губы, а директриса отвела руку за спину и стала незаметно тереть ею о поясницу, будто у нее заныл радикулит.

— Садитесь, — пригласила она гостя.

— Спасибо, — поклонился Неваляйкин и сел напротив, уставясь в директрису. — Ей-право, похорошели! Что с вами? — Неваляйкин маслено заблестел глазами. — А я работал, работал… Принес вот, — он вытащил из портфеля рукопись, положил на край стола. — А это вам маленький презент, — он извлек коробку с моржовым клыком и поставил перед директрисой. Та вознегодовала:

— Ой, ну зачем это? — и отодвинула коробку к Неваляйкину.

— Пустячок, Марья Санна! — он подвинул коробку к директрисе.

— Нет, нет, — она двинула коробку к Неваляйкину, но уже не так решительно.

— Специально для вас вез! — Неваляйкин двинул коробку подальше от себя. — Не обижайте.

— Неудобно, право… — она отодвинула коробку опять к Неваляйкину.

— Это всего-навсего клык… Моржовый… Специально для вас. Из Южной Африки… Марья Санна!.. — Он подвинул коробку к директрисе и придержал ее рукой.

— Нет, право… Вы ставите меня в неловкое положение… — Она уперлась кулачком в коробку с другой стороны и малость подвинула ее.

— Ну что вы!.. Такой пустяк… Подарок, ни к чему не обязывающий… Презент!.. Марья Санна! — и он сильнее нажал на коробку.

Так они играли в поддавки, пока наконец коробка не остановилась неподвижно на середине стола, а с двух сторон ее подпирали толстые пальцы Неваляйкина и беленький морщинистый кулачок директрисы.

— Нет, нет… — шептала она.

— Ну, Марья Санна!.. — умолял он страстно.

— Нет, нет…

— Марья Санна!..

— Ну что с вами делать?.. — Марья Санна отодвинула ящик и сгребла туда коробку. Клык гулко стукнул и скрылся в темной фанерной пропасти навсегда.

Неваляйкин облегченно вздохнул и обласкал директрису глазами:

— Одна только просьба, Марья Санна: передайте мою рукопись Эжени. Правда, она редактор не ахти какой, но у нас с ней давний контакт… Творческий. А это для писателя далеко немаловажно. Целую ручки!

В кабинет главного редактора Неваляйкин вошел, как в свою квартиру.

— Привет, Гриша! — закричал он с порога, не дав главному опомниться. Обнял его левой рукой, вмял голову главного себе под мышку, подержал, пока тот не стал задыхаться, отпустил: — Вижу, старина, ты совсем закопался в этой службе: выглядишь плохо! Наверное, и в отпуск еще не ходил? Все разгребаешь чужие дела, а свои, как всегда, ждут? А ведь ты талантливый мужик! Жаль, жаль, зарываешь свой талант в землю. Тебе надо писать! Самому! Я ж помню!..