Михаил Айзенштадт-Железнов - Другая жизнь и берег дальний

Немножко неудобно определять время по часам, когда они стоят на голове. Особенно трудно приходится рано утром, когда просыпаешься и еще темновато. Не так давно я проснулся, посмотрел на часы, увидел, что уже половина девятого. Я быстро оделся, побрился, позавтракал и приготовился идти на работу, когда на других часах обнаружил, что было не половина девятого утра, а половина третьего ночи. Я разделся и снова лег спать, но сон уже не шел. Но зато сколько денег я сэкономил на починке часов!

Очень удачно починил я пылесос. Но теперь для того, чтобы он работал, его надо носить на руках, как младенца. Как только поставишь его на пол, он начинает, подобно младенцу, орать благим матом. Пользоваться пылесосом, держа его в руке, не совсем удобно. Иногда мне приходит в голову еретическая мысль: не позвать ли механика?

Но пока что я отказываюсь капитулировать!

Мы живем в эпоху пилюль. Мы все стали пилюлеглотателями или пилюлесосами.

Когда-то, при малейшем заболевании, мы глотали какие-то жидкости. По столовой или по чайной ложке три раза в день после приема пищи.

Теперь при каждом удобном и неудобном случае, чуть что, — пилюли. Простудились? Пилюли. Устали? Пилюли. Головная боль? Пилюли. Несварение желудка? Пилюли. Несварение мозга? Пилюли.

Я постоянно ношу с собой по крайней мере около десятка разнообразных пилюль. Без них я не могу ступить и шагу. Из-за них у меня в карманах уже места нет для чего-нибудь другого.

Очень скоро мне придется носить с собой по-дамски сумочку для предметов, которые из моих карманов вытеснили пилюли.

Каждый раз, когда я на что-либо жалуюсь своему врачу, он мне прописывает пилюли.

Две пилюли в день я принимаю против подагры. Это, так сказать, принимается мной профилактически. Чтобы предотвратить припадки. Но так как профилактические пилюли припадков не предотвращают, то мне в случае припадка приходится принимать еще четыре или пять пилюль в день, вместо обычных двух.

Эти пилюли плохо действуют на некоторые органы моего организма, и мне приходится принимать еще по две пилюли в день, чтобы обезвредить влияние пилюль, принимаемых мною против подагры.

Понимаете?

В последнее время у меня обнаружилась склонность к простудам. Называется эта склонность к простудам не то аллегорией, не то аллергией. Точно сказать не могу; всегда путаю названия. Во всяком случае, против этой аллегории-аллергии мне надо принимать по четыре пилюли в день: одну утром, две днем и одну ночью перед сном.

От этих пилюль, однако, у меня появляется на лице сыпь. Чтобы не дать неприятным выскочкам возможность размножиться на моей физиономии, я принимаю четыре раза в день особые пилюли, вступающие в ожесточенную борьбу с пилюлями, покровительствующими сыпи. Противники прыщей одерживают блестящие победы; в этом вы можете сами убедиться, только взглянув на меня.

Но внутренние распри между различными пилюлями расшатывают мой организм. И мудрая медицинская наука для помощи расшатанным организмам придумала огромное множество всякого рода пилюль, из которых на мою долю выпали две разновидности.

И на том спасибо.

Я знаю человека, которому приходится глотать ежедневно по семь различных дополнительных пилюль, так как его организм расшатан в семи местах, в то время как мой организм расшатан только в двух.

В последнее время у меня стали появляться круги перед глазами. Осмотрев и выслушав меня, доктор прописал мне пилюли — по две пилюли каждые четыре часа. От этих пилюль круги перед глазами превращаются в квадраты. Должно быть, это лучше. Боюсь, однако, что со временем от дальнейшего потребления новых пилюль мои квадраты превратятся в параллелограммы.

Неприятной особенностью моего пилюлеглотания является постоянная боязнь, что я как-нибудь нечаянно приму не ту пилюлю в назначенное время, или ту пилюлю в неназначенное время. Я себе составил обстоятельное расписание, но ошибки и недосмотры всегда возможны, и это отравляет мне жизнь. Настолько отравляет, что вся моя нервная система расстроилась, и я очень плохо сплю по ночам.

Врач только что прописал мне пилюли против бессонницы и нервного расстройства.

Живем мы с благоверной на старой квартире на Вест сто сороковой улице, в самом центре, так сказать, пуэрториканской Руси. Некоторые пуэрториканцы научились болтать по-русски. Купишь что-либо у лавочника, и он тебе с таким залихватским русским видом крикнет вслед: «Мучас спасибос!»