Олег Батлук - Исповедь старого молодожена [сборник litres]

Я – старый козел. В молодости я был юным козлом, затем постарел, а козлячесть осталась.

Не старый конь, уточняю. Тот борозды не портит, а я порчу. Заметно.

Испорченные борозды тянутся за мной через всю семейную жизнь.

Жена моя, несчастная пастушка, кроткая голубка, святая женщина. Приводит в порядок вздыбленный паркет и время от времени приколачивает на место мою съехавшую набекрень крышу.

Прежде всего, старого козла во мне выдает упрямство.

Я – Шарапов. В том смысле, в каком про него сказал Жеглов:

– Шарапов, упрямство – первый признак тупости.

Я люблю соорудить редут Раевского там, где наполеоновские войска уже прошли месяц назад.

Жена терпит, пастушка, голубка, святая. Ждет, пока несгибаемое полено моего Буратино до конца прогорит на огне упрямства. А потом пускает золу по ветру.

Лишь однажды она проговорилась, засветив передо мной бэкстейдж своего театра.

– Никогда, слышишь, никогда я этого не сделаю! – уперся я как-то раз рогом в ответ на что-то вполне невинное.

– А когда ты этого никогда не сделаешь? Завтра? – уточнила жена.

На приеме у лора я пожаловался на симптомы сильной простуды:

– Уши заложило, стал хуже слышать. Правда, почему-то только жену не слышу, остальных вроде нормально.

Лор, мужчина, внимательно посмотрел на меня и спросил:

– Молодой человек, а вы точно хотите это лечить?

Моя жена не умеет пользоваться мобильным телефоном. Она все время звонит мне невпопад. Она вообще не знает, что это такое – звонить впопад. Если я повис вверх тормашками на одной руке на веревочном мосту в горах, а другой пытаюсь удержать человека над пропастью, как Сталлоне в «Скалолазе» – вуаля, звонок от жены.

И однажды я не выдержал. И после очередного такого звонка невпопад я психанул. Мне еще повезло, что, когда я не выдержал, в моей руке не было очередного человека над пропастью. А всего лишь сто тысяч пакетов из супермаркета, с которыми я пытался засунуться в машину, держа в зубах упаковку туалетной бумаги.

Свободной рукой я схватил телефон, нажал «ответить» и, слепой от бешенства, заорал в трубку:

– Ты можешь не названивать каждые пять минут? Дай мне жопу в машину запихнуть хотя бы!

Действительно, такая проблема существует: машина у меня маленькая, а жопа большая, так что их совмещение в пространстве – процесс не то чтобы тривиальный.

И да, я именно так и сказал. Любимой жене. Конечно, я мог бы соврать (на письме врать легче, чернила ведь не краснеют, только если они изначально не красные) и написать, что мы в семье разговариваем, как в дворянском гнезде в девятнадцатом веке, исключительно «милостивая государыня», «сим уведомляю» и «дражайшая графиня».

На какое-то время в телефоне воцарилась тишина. Не гробовая, конечно, но холодком из динамика повеяло.

– Прошу прощения, – сказала мне жена мужским голосом, по которому я моментально узнал нашего педиатра, – я хотел бы уточнить время своего визита.

Я сглотнул слюну так энергично, что, кажется, вместе с ней проглотил свежую пломбу.

– Кстати, а вы сами-то пьете «Новопассит», как я советовал? – спросил педиатр.

Когда муж говорит А, это значит А.

Когда жена говорит А, это может означать Б или даже Л, если ее мысль за время разговора с мужем успела убежать достаточно далеко вдоль алфавита.

Никогда, никогда, никогда, особенно во время ссоры, муж не должен насильственно возвращать жену от ее спонтанного Л к его логичному А.

Это как добавлять «Ментос» в колу. Обязательно вспенится и польется через край.

Никогда не стоит этого делать, иначе муж и глазом не успеет моргнуть, как ему предложат пойти в Ж.

Женщины никогда ничего не говорят просто так.

Даже самая простейшая, самая невинная на первый взгляд фраза может оказаться кротом, отправленным выедать вам мозг.

Однажды жена сказала мне:

– Ой, какие у тебя ручки маленькие, как у динозаврика.

Надо же, как мило, подумал я поначалу.

Но не тут-то было.

Это была фраза-полковник Максим Максимович Исаев. Или, если говорить проще, фраза-Штирлиц.

После этой реплики жены каждый раз, когда я собирался поскандалить с ней, у меня перед глазами неизменно всплывал образ допотопной Годзиллы из старых японских фильмов, в которых она смешно шевелит маленькими ручками и пискляво рычит.