Борис Юдин - Город, который сошел с ума (сборник)

Костя вошёл в вонючий подъезд и, чиркая зажигалкой, начал искать 4 квартиру.

Квартиры такой в подъезде не было. 5 была и 3 была, а 4, как сквозь землю провалилась.

– Ага, – сказал Костя вслух и толкнул битую-перебитую дверь без номера.

– Понятно, – добавил он, когда дверь от толчка открылась.

– Понятно! – изрёк он снова, когда из квартиры пахнуло нежилым духом – перегаром, застоявшимся табачным дымом и грязным бельём.

Костя пошарил рукой по стенке, нащупал выключатель. Осветилась крошечная прихожая с клочьями обоев по стенам и ворохом тряпья на полу. Костя присмотрелся – на тряпках спал, раскинув руки, здоровенный мужик.

– Мальчик Женя здесь живёт? – наклонился Костя к амбалу. Тот продрал глаза, долго смотрел на Костю, а потом закричал неожиданным фальцетом и начал креститься.

– Чо орёшь? – послышался детский голос, – Это мой Дед Мороз. Я же говорил вам, что он придёт. Ты что так поздно?

Костя повернулся. В дверном проёме, подпирая плечом косяк стояла женщина в ночной рубашке неопределённого цвета, а рядом с ней Женька, серьёзно настроенный.

Амбал перестал креститься, матюгнулся и пошёл в кухню. Стало слышно, как он пьёт воду, охая и отфыркиваясь, словно лошадь.

– Ну, давай подарки, раз пришёл, – деловито сказал Женька и подошёл к Косте. Костя молча вынул из мешка пакетик с конфетами и синенький школьный костюм.

Женька сгрёб подарки в охапку и снова вернулся в дверной проём. Тем временем Амбал отпился и вновь нарисовался в коридорчике.

– Покажи, покажи Евгений, чем тебя этот хренов Мороз наградил. Он начал рыться в пакетах и, довольный, разлущил конфету.

Женщина устала подпирать косяк и тоже пошла на кухню отпиваться.

– А вот это дело! – зарадовался Амбал, добравшись до костюмчика. Это спасибо Дедушке Морозу! – Не дам пропить! Это моё! – вцепился Женька в пакеты.

– Тебя, сявка, кто спрашивает? – посуровел Амбал. – Твоё дело телячье – обосрался и стой. Настя! Я к Иванычу забегу, – крикнул Амбал и стал обуваться.

– Не дам! – заорал Женька и тут же получил суровую плюху.

Ноги у Кости неожиданно стали ватными на секунду, потом стало лёгким тело.

– Отдай ребёнку, – не сказал, а прошипел Костя и левой рукой поднял Амбала за грязный ворот. Потом он врезал ему правой. Амбал, похоже, плохо соображал – стоял прислонившись к стенке – в руках пластиковые пакеты. Потом Костя, схватив Амбала за грудки, колотил его о стену. Потом острой иглой пронзило Косте спину.

Сначала спину, а потом шею. Костя услышал крик:

– Это мой Дед Мороз! Не убивайте! Не дам!

– Это они меня зарезали, – догадался Костя, ослаб и уже на полу с любопытством смотрел, как у него под подбородком надуваются и лопаются брызгами красные воздушные шарики.

– Ромашки спрятались, поникли лютики… Ёлка плакала сначала от домашнего тепла… Всё равно его не брошу… Восстань, пророк, и виждь и внемли… Мне осталась одна отрада – пальцы в рот… На века, до конца – Коммунисты – вперёд!..

…не нужен мне берег турецкий… замерзал ямщик… Когда я итожу то, что прожил…

…белый аист летит… ты ж меня, молодого, з ума-розуму звела…чуден Днепр при тихой погоде, когда…а кушать хочется всегда…и тьма и хлад в моей пещере. Одежды ветхи. Сплю в гробу… что ж. камин затоплю, буду пить… и выковыривал ножом из-под ногтей я кровь чужую… наши нивы глазом не обшаришь… ночь светла, туманный путь блестит… да, я шут, я циркач – так что же?.. и спокойно и ласково скажет, что ребёнок похож на меня… вы посмотрите на себя… на берег крутой… махнём не глядя, как на фронте говорят… о закрой свои бледные ноги… дыша духами и туманами… будьте добры, причешите мне уши… он поёт по утрам в клозете… звяканье шишек зелёных… ближе к сердцу кололи мы профили… а ну-ка, парень, подними повыше ворот… я волчка не завожу, а уселась и сижу… моцно трымался юнак на допросе…esturday…я чувствую себя маленькой продрогшей обезьянкой… тогда уж тебе придётся на мне жениться… Я маленькая балерина… наш уголок нам никогда не тесен… выбери меня, выбери меня… от слов таких срываются гроба шагать… одинокая бродит гармонь… любовь не вздохи на скамейке… постой-ка, брат мусью… два раза не умирать… ничто нас в жизни не может вышибить из седла…

А рассвет настал и в самом деле раньше времени. Восток побледнел, звёзды начали расплываться, тонуть в этом белёсом, и, вдруг, солнечный луч взлетел снизу вверх, подкрашивая случайные облачка.

Костя скосил глаза – в кресле, поджав ноги под себя, дремала Тоська в белом халате. На стенке за нею блестели никелем загадочные краники и трубочки.