Анатолий Горло - Храм Диониса

— И я предлагаю за них выпить, за новоселов, за наших сынков.

Среди гостей послышалось оживление, у братьев вытянулись лица.

— Так уж у нас вышло с Дионисом, отцом вашим, что все мы исподтишка делаем, вроде как в прятки играем. Видать, правду говорят — что стар, что млад. На поминки свои столько лет копили, словно к свадьбе готовились. Дом этот, как разбойники какие-то, темной ночью подняли. А для чего мы всю эту кашу заварили? Для вас, сынки дорогие, мы его построили. Вам его и обживать. Дом славный вышел, покойному помещику Скарлату такой и в его барском сне не снился. А кто здесь за хозяина будет, сами решайте, чтоб было по-братски, по справедливости. Вы люди взрослые, и мы вам теперь не указ.

Дионис достал из кармана связку ключей и торжественно положил в центре стола:

— Теперь, сынки, они ваши.

Все стали аплодировать, кроме Федора и Георге: такой поворот событий застал их врасплох.

— Ну и ну, — протянул Федор, вытирая платком лысину.

— Молодцы, старики! — хлопнул его по плечу сидевший рядом Вася.

Георге покосился на Федора, поставил нетронутый бокал и, сам того не замечая, стал копировать брата — промокать платком свою густую шевелюру…

С холма Апостол увидел, как автобус остановился у ворот Калалбов. Из него высыпали туристы, столпились у колодца. Двое — мужчина и мальчик — вошли во двор и направились к новому дому. Апостол метнулся к машине, схватил микрофон, включил и, посчитав до трех, прислушался.

— Два, три! Два, три! — пронеслось над селом. Апостол поправил галстук и такого же цвета платок в нагрудном кармане и объявил в микрофон:

— Иностранных туристов прошу немедленно явиться в столовую! Повторяю, бывших иностранных турис…

Апостол замер, закусив губу.

— Бывших иностранных! Бывших иностранных! — прокатилось по долине.

Апостол швырнул микрофон в кабину:

— Когда надо, так не заклинит!

Он стал спускаться, вернее, скатываться с холма, повторяя:

— Спокойно, Гриша, спокойно!

Однако ноги несли его все быстрее.

В сельскую столовую он влетел, будучи, уже весь в мыле. Там все было готово для встречи гостей. Выстроившись в шеренгу, вдоль стола стояли накрахмаленные официантки во главе с заведующим. В углу на импровизированной сцене застыло трио гитаристов.

— Гитаристы, за мной! — скомандовал Апостол и побежал к выходу. Затем вернулся к столу, подцепил вилкой большую порцию салата и отправил в рот.

— Немедленно заменить салат! — приказал он, выбегая из зала. — Повторяю, бывшему завстоловой…

А в каса маре произошли перемены, сыновья поменялись с родителями местами. Теперь они сидели во главе стола, принимая от гостей шумные поздравления и скромные конверты, которые бесшумно опускались на стоящий перед ними поднос. Хари, который почему-то сидел в центре, органично вжился в роль новосела: с ослепительной улыбкой он раскланивался с гостями, прижимал руку к груди, поднимал бокал, чокался со всеми.

Федор смущенно улыбался, словно стыдясь за какую-то оплошность, Георге растерянно смотрел по сторонам.

— Вопрос к родителям! — Хари поднял руку. — А этому домику можно приделать колеса?

— Это как же? — не поняла мать.

— А просто: продать дом и купить машину!

— Я тебе дам машину! — пригрозила мать.

Будто этого и ждал Хари, поднялся и громко объявил:

— Тогда я пас! Добровольно снимаю свою кандидатуру на должность верховного жреца храма Диониса в пользу своих старших братьев!

Отвесив каждому из них по изящному поклону Хари пересел к Зине.

— Терпеть не могу недвижимого имущества, — шепнул он ей.

— Ну и дурень, — сказала девушка.

— Какой рыцарский жест! — крикнула ему через стол Анжелика.

Георге залпом осушил свой бокал и обратился к отцу:

— Но почему вы нас не спросили? А вдруг никто не вернется?

Вместо отца, который мрачнел с каждой минутой, ответила мать:

— Потому, Гицэ, и не спросили. Город он, как омут, к себе притягивает. А теперь дом готов и хочешь не хочешь, а жить в нем надо.

— Вот и живите себе на здоровье, — вставил Федор.

— Как говорится, в свое удовольствие, — подхватил Хари.

— Поздно, сынки, — сказала мать, — да и в семьдесят лет какое там удовольствие!

Раздался грохот, зазвенела посуда: это мош Дионис стукнул кулаком по столу. В каса маре наступила неловкая тишина.

— Это что ж такое получается? — медленно произнес отец. — Вместо того, чтобы услышать сыновье спасибо…

— Дзенькуе, спасибо, мулцумеск! — послышалось в дверях.