Владимир Черепнин - Сборник рассказов

Но Владимир Красно Солнышко ослушался. Так была крещена Русь.

— Мама, можно я поплыву погуляю?

— Нет, Христофорчик. Сиди дома.

— Но мне надо Америку открыть!

— Америка — не форточка, чтоб ее открывать. Да и индейцы там тебя научат курить.

Христофор Колумб не внял наставлениям и открыл таки Америку.

— Вовочка, брось ты свои книжки и общественную работу.

— Еще чуть-чуть, маменька.

— А я говорю, брось. Пойди лучше с девками погуляй, да с ребятами выпей. А то, того и гляди, начнут тебя дразнить ботаником и маменькиным сынком.

Владимир Ульянов не бросил общественную деятельность. Его по разному называли, даже Ленином, но ни разу ботаником и маменькиным сынком.

Шел по лесу крошка-енот и напевал: «От улыбки морда все ширей…». Других слов любимой песенки не помнил. Пьяный был в драбодан. Глядит, домик. Решил постучать и спичек попросить, чтобы что нибудь прикурить. Сигаретку какую фирменную или обыкновенный косячок. Сил совсем не было лапкой стучать, поэтому он постучал голосом:

— Тук-тук-тук, козлы позорные, ну-ка, быстро открывать, вашу душу бога мать!

А в домике вовсе не козлы жили, а гномики. Только они не услышали страждущего. Не было их дома. Они копали. Нет, не золото. Могилку для Белоснежки. Достала девка беспутная. Только жрет и спит. Однако зря старались. Белоснежка хоть и сидела на диете, но не до такой же степени! Одна гномья мисочка в день. Ушла она всех запутывать. В смысле, путаной работать. А гномики, когда не застали дома девицу, отправились искать кого бы еще похоронить. Зря что ли копали?

Крошка-енот пьянствовал не один, а с зайкой-попрыгайкой. Зайка, он по жизни косой, в смысле, когда трезвый. А как выпил, глазки-то и выправились. И он тут же узрел знакомую личность юридической национальности.

— А ты какого приперся, Владимир Вольфович? Здесь же сказка!

— А мне хоть «Голубой огонек», хоть самовар! Я вовсюда прусь, понял, подонок?

Зайка осерчал и пошел в компартию вступать. Сказал, что идет в политику, чтобы добиться если не полного уничтожения волков, то хотя бы их запрещения. А волки тут же заявили, что они уже давно вегетарианцы. В доказательство сожрали по банану. И глаза у них при этом были такими искренними и честными, прямо как у депутатов в предвыборную компанию. Только морды не такие нажратые. И еще волки сказали, что переходят в обезьяны, чтобы быть поближе к сапиенсам. И пошли учиться лазить по деревьям. На самом-то деле новое умение им было потребно не для перехода в обезьянство, а для того, чтобы сверху сигать на свои жертвы.

А тем временем катился крендель. И никто его не съел. Был бы Колобок, другое дело. Хотя, если бы встретился с лисой, может быть его и постигла бы печальная участь. А тут вместо лисы — бабища огромаднейшая толстой наружности. Только-только с напольных весов слезла, опечаленная результатом. Раньше-то ее Василисой Прекрасной звали, а теперь разнесло, как партию единороссов. Так что проводила она кренделя голодным взглядом. Вслед за кренделем пришли гномики. Промерили бабищу. Тяжело вздохнули и ушли опять копать, в соответствии с новыми габаритами.

Лиса, вообще-то, была. Только вряд ли она стала бы есть кренделя. Она лежала под елкой и слушала, как ворона поет: «Черный ворон, что ж ты, где ж ты?…». Лиса была не просто сытая, а обожратая. Ей ворона не только сыр таскала, но и всяческую другую провизию. Даже в петуха переодевалась и подманивала курей для лисы. И все для того, чтобы рыжая слушала ее песни. Прямо как на телевидении: заплатил и пой сколько хочешь любую хренотень. Приплясал Боря Моисеев. Только песни вороны он слушать не стал. Сам так умеет. На дерево уставился:

— Ох и ёх и! Ни фига себе! Оказывается и елки бывают голубыми!

Тут же возник зайка-попрыгайка с новым партбилетом. Он еще не окосел, в смысле не протрезвел, поэтому все видел и не терял бдительность:

— Боря, пляши отсюда. Здесь-таки сказка!

— Все правильно! Я же просто Щелкунчик! — Возразил Боря, но все равно уплясал, потому что его стали окружать белки, желая заполучить халявную орехогрызку.

Спросите, где же был настоящий петух, пока ворона им прикидывалась? Он и кукушка хвалили друг друга. Дохвалились. Вскоре в гнездах добропорядочных птиц стали вылупляться пекушки и кукухи.

А в деревне дед с бабкой громко матюкалисть. Что же это получается? Спекли Колобка — укатился. Еще раз поскребли по сусекам, хватило лишь на крендель, и тот куда-то пропал. Курочка Ряба ушла вслед за странным облезлым петухом, который почему-то не кукарекал, а каркал. А голод — не тетка. Вышли на огород, стали тянуть репку. Ни фига не поддается. Хотели позвать внучку на помощь, но она ушла вместе с Белоснежкой в путаны. Бросили старики репку и принялись тянуть умный овощ, чтобы спросить у него, что же происходит. Тот, который обо всем ведает. Про него так и говорят: «Хрен его знает».