Вилен Хацкевич - Как говорил старик Ольшанский...

— Скажите, она у вас давно спит?

— Я ее не баюкала, — грубо ответила Надька.

«Она, как собака, которая перестает гавкать, чтобы поискать блох», — подумал о Надьке Миша Мирсаков.

— Ой, она уже второй сон видит, — сказал какой-то старичок из очереди.

— Шо вы такое несете, ведь ее только что привезли! — возмутилась Надька…

Вскоре по двору разносился аппетитный запах жареной рыбы.

— Миша, иди посмотри на ванну, — сказала Маня.

— Ты что ее вымыла?

— Ой, не в этом дело. Иди посмотри.

Круглая балия была наполнена водой, а в ней плавали рыбки. Одна побольше, другая чуть поменьше, вроде тех, которые вечно приносит с рыбалки дворник Митрофан.

— Маня, зачем ты их сюда выпустила?

— А что я должна была делать? Они же живые!

— И что теперь будет?

— Что будет? Ты их отнесешь на Днепр.

— Это же не речная рыба, Маня.

— Тогда отнесешь их в Совки и выпустишь в ставок. Ведь им надо подыскать воду.

— Э, это похоже на то, как поймать блоху, а потом искать собаку, на которой она сидела…

— Ну, хорошо, иди уже попробуй рыбу, пока не пришли дети.

Миша надкусил хрустящую пергаментную рыбку, и на его лице появилась странная гримаса.

— Миша, в чем дело? — спросила Маня.

— В чем дело… в чем дело… Она же как кактус, — произнес Миша, с остервенением вынимая из языка острые иголки.

А, тебе никогда не угодишь. Можешь не кушать. Дети съедят. Возьми лучше ведро с водой и отнеси этих бедняжек в ставок.

— О, сейчас я все брошу и пойду искать этот ставок! Подождут. Они же плавают, Маня.

— Ой, Миша, чтоб ты так уже плавал… Они же мучаются. Ты что, не видишь?

— Маня, подумай, зачем их снова выпускать в озеро? Мы их выпустим, а уже завтра тот же Митрофан поймает их на удочку.

— Так что ты предлагаешь? Убить их? Ты что, сможешь это сделать? Тогда убей их!

— Ой, Маня, не кричи уже! Хай они горят, те рыбки! Давай уже ведро…

Миша шел по пыльной дороге в Совки и размышлял:

«Люди ловят рыбу и несут ее домой, а я как последний идиот несу ее обратно… Ну, хорошо, были бы они золотыми, как в той сказке…»

… И вот подошел Миша к синему морю, то бишь, к Совскому пруду и не стал никого кликать, а, наоборот, стал осматриваться по сторонам, боясь свидетелей. А то ведь не поймут, засмеют…

Вокруг было пустынно и тихо. Миша осторожно спустился к воде и быстро опрокинул ведро. Некоторое время рыбки стояли у берега, но, осмелев, медленно отправились знакомиться с обитателями пруда.

«Уплыли себе и все… Ни тебе спасибо, ни тебе до свидания», — подумал Миша.

В душе Миша желал рыбкам всего самого хорошего, но какой-то чужой, не Мишин, внутренний голос злорадно сказал:

— До новой встречи в магазине!

— Дядя Митрофан, расскажите про войну, про то, как вы воевали, — обычно просили мы, обнаружив, как говорил старик Ольшанский, «момент трезвости» дворника Митрофана. Рассказывал он охотно, не заставляя себя долго упрашивать:

— Ну, шо… Значить, так дело було… Жрать-то хочется, а тут курка бегаеть ничейная. А мы с хлопцами вторые сутки не жрамши… Ну, шо ж… Стали усем, значить, нашим голодным отделением за нею гоняться. А она, наче самашедшая, тикает, даже у лет пустилась, не дается у руки, стерва… Я по ней хрясь из карабину… Хрясь, хрясь!.. Мима. Хлопцы усе патроны повыпускали… Тут уж и наш лейтенант наган вытягнув и усю обойму выстрылыв… Курка та клята до выстрелов уже привычная стала. Тольки на месте стрыбает и кудахчить. А за нашими действиями майор уже давно наблюдаеть.

— Ну, — говорить, — стрелки вы задрыпанные, это вы, — говорить, — и по врагу так стрелять будете? Ну, — говорить, — завтра вы мне экзаменты по стрельбе здавать будете! Я вас-то уж погоняю! — грозится.

Да… Ей-Богу так было… Ранило тогда майора на другой день… Ну, а новый, который заместо его пришел, конешно, знать не мог про нашу охоту на ту курку. Да… Курка — она курка, а враг — он враг и есть… Как говорится, настрелялись за усю войну по завязку, и экзамент тот давно поздавали. Чи не так?.. А скажить вы мне, байструки, шо главное у танке?

— Пушка!.. Пулемет! — слышались наши голоса…

— Нет, хлопцы, главное у танке — это не усра… Ну, не вкакаться!

Как-то на День Победы мы увидели нашего дворника Митрофана Опанасовича Курицу в праздничном пиджаке с тремя медалями солдатской Славы.

О том, что будут давать хлеб не по карточкам, а просто за деньги, узнали поздно вечером. И сразу же у магазина начал толпиться народ.