Михаил Жванецкий - Большое собрание произведений. XXI век

Все марокканцы марафонцы.

Все марафонцы – марокканцы.

Чем беднее страна, тем выносливее люди.

Они в поисках пищи часто пересекают страну.

Кстати, там и скоты худые, на сухожилиях.

Там переезжать нельзя, только перебегать.

А если ещё надеть нечего, то просто надо быть бегуном.

С высокой температурой побежал к врачу или врач прибежал к тебе.

Вся почта бегом.

Некоторые по рельсам бегут.

Они единственные на этих рельсах.

Бегут попить воды, бегут поесть.

Помыться бегут через грязь, пыль и обратно через грязь и пыль бегут, помытые.

И ноги у них тонкие от трения о воздух.

Обратно прибегают – никого!

Все побежали их встречать.

В этом ресторане готовили только вареники с мясом, с картошкой, с луком, с вишней, с водкой, с музыкой, с оскорблениями, с оркестром, с собаками, с милицией, с мордобоем, со скидкой, с приветом, с песнями 80-х, с шутками 93-го, с такси, с проститутками, с отдельными комнатами и стриптизом.

Ресторан так и назывался – «Наши Вареники».

Цена одной жизни – сколько человек будут переживать её потерю.

Это ещё не кризис.

Вот в 1998 году «ночные бабочки» за рубли давали только руку пожать.

К стране, где живёшь, лучше относиться хорошо.

В конце концов «что-то надо делать» – лучше, чем «ничего нельзя сделать».

Наше население жаждет быть угнанным.

Он всё говорил себе:

– Вот стану умным и на следующий день сочиню.

Вот стану начитанным, на следующий день приглашу к себе.

Вот стану богатым и на следующий день куплю себе.

В результате стал старым, и на следующий день его след простыл.

Не всё ли равно, почему у нас возникает диктатура?

То ли по желанию власти, то ли по желанию народа.

Она возникает – и всё.

Как в тюрьме: сидели, сидели и вдруг возник главный.

Как самый волевой, самый агрессивный, бесстрашный.

Вокруг него стали копиться похожие.

Потом прибились трусоватые и безвольные, и возникла вертикаль.

Перемена мнений у артистов называется репертуар.

Они с молодой женой для глушения использовали ночами джаз.

Вначале каждый день.

Потом два раза в неделю.

Потом раз в месяц.

Наконец, соседи спросили:

– А что музыка у вас совсем прекратилась?

Знаешь, кем он был при Советской власти?

Главный инженер нечерноземной полосы.

Потом художественный руководитель Прикаспия…

Главврач Брянщины.

Такая карьера.

А при Ельцине как стал челноком – за уши не оторвёшь.

Фигура. Рост.

Четыре полосатых мешка – и в Китай.

При нём три бабы.

На каждой по два стокилограммовых полосатых мешка.

Джинсы, тапки, галантерея, электроника.

При продаже все передают ему, чтоб включил.

У него в руках всё работает.

МВД у него схвачен.

Транспорт схвачен.

Бабы с мешками – рядом.

– Никогда, – говорит, – так хорошо не жил. Тогда меня уважали, а сейчас любят.

Человеком стал.

В Одессе:

– Светочка, что ты хочешь?

Хлеб с маслом хочешь?..

Как?.. Люди передадут…

Передайте, пожалуйста, хлеб с маслом ей туда…

Она где-то впереди сидит…

Теперь котлетку передайте…

Ест она там?..

Помидорку солёненькую пусть ест, пусть закусит.

Теперь передайте ей компот в бутылочке…

Запей, золотко.

Посмотрите, что она там делает.

Посмотрите только, чтоб не испачкалась.

Мы к тёте едем на дачу на шестнадцатую станцию.

Да, золотко, пожалуйста, платочек передайте.

Пусть вытрет рот.

Она маленькая ещё…

Нам всего восемь лет…

И то – скоро будет…

Ну, вытерла она?

Всё вытерла?

Кто там рядом – платочек засуньте ей в кармашек.

Всё, всё, едем спокойно.

Тётя там уже с ума сходит.

Какая станция?..

Десятая…

Считай, золотко, ещё пять станций.

Через две остановки я начинаю к тебе пробираться.

Ну, молодой человек, я, конечно, очень толстая…

Диета? Какая диета?!

Государство заботится.

То Хрущёв нам устраивал диету, то Брежнев.

То хлеба нет, то масла нет, то сахара нет, то мяса нет.

А мы толстели ужасно.

Когда появлялось масло, мы жрали, чтоб запастись.

А без молока, без яиц и без хлеба – вы такой диеты ещё не видели.

Эй-эй, вожатый, мы выходим, мы выходим!

А, всё равно конечная…

Люблю трамвай – он всегда возвращается…