Михаил Жванецкий: Собрание произведений. Шестидесятые. Том 1

МОСКВА

2005

ББК 84.7

Ж41

Рисунки

Резо Габриадзе

Литературный редактор

Валентина Серикова

Макет и оформление

Валерий Калныньш

Я благодарен Олегу Сташкевичу из Москвы,

Сергею Шойгу из Москвы, Александру Сысоеву

из Нижнего Тагила, Валентине Сериковой из Киева -

моим друзьям, собирателям и вдохновителям

этого издания.

М. Жванецкий

© М. М. Жванецкий, 2002

© Р. Габриадзе, рисунки, 2002

© Издательский Дом «Время»,

2002

ISBN 5-94117-105-6 (Т. 1)

ISBN 5-94117-109-9

Я не собирался быть писателем и, видимо, им не стал.

Правда, в молодости была какая-то веселость, привычка

к смеху вокруг себя.

Мы смеемся вместе. Вы смешите меня, потом этим же

я смешу вас. Приятно, что мои рассказы стали привлекать

публику, для чего большое значение имеет интонация. Мы так

и жили все эти годы: говорили одно, думали другое, пели тре-

тье. Опровергали слова жестом, придавали другой смысл ин-

тонацией, и самому хотелось уцелеть и сохранить сказанное.

Три-четыре раза что-то печатали, но после публикации

компания как-то рассыпалась.

А еще, говорят, это нельзя читать глазами. А чем? Мне

нетрудно было читать вслух, и я ушел на сцену. Нашел свой

школьный легкий портфель, набил руку, появилось актерское

мастерство. Начал подмигивать и ругаться, если кто-то

что-то не понимал: ну и публика сегодня. По рукам пошли за-

писи. «Эх, — вздыхало начальство, — вы способный человек, но

эти пленки…» А что мне с пленками — издавайте.

Я пытался расставить написанное последовательно или

по темам. Чем можно связать разрозненное — своей жизнью.

Концовку додумаете сами.

А я, разбив написанное на несколько глав, приглашаю вас

к чтению. Если будет трудно читать, мой голос поможет

вам, как вы помогали мне все мои трудные годы…

Действительно. Данные потрясают своей безжало-

стностью. Тридцать пять рокiв творческой, тридцать

пять рокiв производственной деятельности и где-то

шестьдесят общей жизни с ее цветными и бесцветными

страницами. Как же прошли эти двадцать пять, если

считать с 88-го, и тридцать пять, если с 54-го года.

Позвольте перейти к общим рассуждениям. Хочется

сказать: в наших биографиях отразилась биография всей

страны, годы застоя были для нас годами расцвета, то есть

годы нашего расцвета пришлись как раз на годы застоя.

В голове фраза: «Раньше подполье было в застолье,

потом застолье в подполье».

Я сам, будучи большим противником дат, юбилеев,

годовщин, паспортов, удостоверений и фотографий,

никак не желаю подводить итоги, ибо после этого как-

то неудобно жить дальше.

Познакомились мы з Ильченко где-то в 54-м году.

Я их всех постарше буду. У нас, значит, так: Роман по-

ярче на сцене, Виктор — в жизни, я весь в мечтаниях,

поэтому меня надувает каждый, на что я непрерывно

жалуюсь через монологи и миниатюры.

То, что творится на сцене, вам видно самим, поэто-

му про Ильченко. То есть человек, перегруженный мас-

сой разнообразных знаний. Там есть и как зажарить,

и как проехать, и как сесть в тумане, и куски из немец-

кой литературы, какие-то обрывки римского права.

Плохо, что эти знания никому не нужны и даже жен-

щины любят нас за другое, а напрасно. Мне нравятся

в Ильченко большая решительность, безапелляцион-

ность, жажда действовать, что безумно завораживает

тех, кто его не знает.

Приехал он в Одессу чуть ли не из Борисоглебска,

аристократически прельщенный шумом и запахом мор-

ской волны. Я сидел в Одессе, тоже прельщенный этим,

и мы сошлись. Извините, у меня все время в голове

фраза: «Партия вам не проходной двор…» Секундочку…

Так вот, с детства мы трое мечтали связать свою

жизнь с морем и связывались с ним неоднократно, но

мечту осуществим, видимо, сразу после жизни.

Роман знает значительно меньше, но все применяет,

я знаю мало, но применяю больше. А Ильченко свои

знания никогда применить не может, поэтому тащит их

за собой и пугает ими одиноких женщин. Тем не менее