Роберт Ладлэм - Дорога в Омаху

Более щедрые стипендии в Школе права Гарвардского университета несколько поправили его дела. Кроме того, у него не было отбоя от частных уроков, которые он давал своим однокашникам обоего пола. Однако загруженность подобного рода занятиями в финансовом отношении мало что приносила ему, потому довольно часто вознаграждением служили не деньги, а возможность установления в будущем полезных связей.

После получения им высшего образования началась его многообещающая карьера в конторе «Арон Пинкус ассошиэйтс», грубо прерванная вмешательством вооруженных сил Соединенных Штатов. В период резкого усиления влияния Пентагона армия, испытывавшая острую нужду в юристах, попыталась привлечь к службе всех специалистов подобного профиля, кого только смогла, в надежде, что они сумеют предотвратить шумные разоблачения снабжения на базах на родине и за границей. Военные компьютеры раскопали давно забытое решение об отсрочке от военной службы, предоставленной некогда Сэмюелу Лансингу Дивероу, и вооруженные силы заполучили красивого солдата, пусть и не столь уж боевитого, но зато обладавшего блестящим юридическим умом, коим и не преминуло воспользоваться без зазрения совести армейское начальство.

«Что же с ним стряслось? — спрашивал себя Пинкус. — Что за ужасные события произошли несколько лет назад, если они и по сей день не дают ему покоя? Если от них так и не оправился этот из ряда вон выходящий интеллект, отлично разбирающийся в наисложнейшей юридической казуистике, легко выискивающий здравое зерно в самых туманных толкованиях закона и вызывавший когда-то благоговение у судей и присяжных, пасовавших перед его эрудицией и способностью к всепроникающему анализу? Что же застопоривает порой деятельность этого незаурядного ума?»

Что-то должно было все-таки произойти — это единственное, что знал Арон, приближаясь к огромной парадной двери, увенчанной сверху старомодным застекленным коническим оконцем, и недоумевая, где раздобыл Сэм такую уйму денег на реставрацию этого чертова дома? Конечно, Пинкус щедро платил своему выдающемуся и, по правде говоря, любимому служащему, но не настолько же, чтобы тот смог потратить как минимум сто тысяч долларов на обновление семейного гнезда. Что принесло ему подобные средства? Наркотики? Отмывание денег? Какие-то тайные операции? Продажа оружия за границу?

Однако, поскольку речь шла о Сэме Дивероу, догадки подобного рода теряли всякий смысл. Этот парень не годился для таких дел: он был совершеннейшим недотепой в вопросах, требовавших изворотливости, ибо — слава тебе. Господи! — являл собою по-настоящему честного человека в этом мире подонков.

Впрочем, данное весьма лестное для Сэма мнение о нем, понятно, не объясняло происхождения денег. Когда несколько лет назад Арон в разговоре с Сэмюелом упомянул мимоходом о впечатляющей картине реставрационных работ, которые наблюдал он, проезжая по пути домой мимо особняка, тот небрежно, в тон ему, ответил, будто один из богатых родственников из рода Дивероу, почивший в бозе, оставил его матери весьма приличное наследство.

Пинкус, покорпев над нотариальными реестрами зарегистрированных завещаний и наведя справки в налоговой инспекции, выяснил, что не существовало ни того состоятельного родственника, ни наследства. И в сокровенной глубине его религиозного сознания вызрела мысль о том, что, что бы ни угнетало Сэма сейчас, это каким-то образом связано с неизвестно откуда свалившимся на него богатством. Но что же, в конце концов, это было? Возможно, ответ на этот вопрос таился в стенах этого величественного старого дома.

Пинкус нажал на кнопку звонка, зазвучавшего басовито в ответ.

Прошла добрая минута, прежде чем дверь отворила пухлая горничная средних лет в накрахмаленной зеленой с белым униформе.

— Да, сэр? — спросила она излишне холодно, как решил Арон.

— Я — к миссис Дивероу, — ответил Пинкус. — Надеюсь, она ждет меня.

— Так это вы! — отозвалась горничная еще более ледяным, по мнению Пинкуса, тоном. — Буду рада, если вам придется по вкусу этот чертов ромашковый чай, приятель, у меня же к нему душа не лежит. Входите же.

— Благодарю вас! — Прославленный, но отнюдь не импозантный юрист вошел в вестибюль, облицованный норвежским розовым мрамором. Запрятанный в его голове компьютер мгновенно оценил стоимость отделочных работ. Сумма оказалась грандиозной. И, находясь под впечатлением цифр, он произнес туповато: — А какой чай предпочитаете вы, моя дорогая?