Герман Дробиз - Вот в чем фокус

— Нет, Эдуард Фомич,— скромно ответил Опрокид­нев.— Я так не думаю. И я рад, что вы оказали дове­рие именно мне. Скажите мне, куда и к какому времени я должен подъехать, и я пошел.

— Сегодня, в шесть вечера, на двадцать втором ки­лометре Московского шоссе. На опушке леса тебя встре­тят Аабаев и Джазовадзе. Они уже обо всем договори­лись. И пожалуйста, передай Промышлянскому мои извинения и привет.

— Передам,— заверил Опрокиднев.— И это будет последний привет из всех, полученных им в течение его жизни.

Ровно в шесть вечера Опрокиднев вышел из автобу­са на двадцать втором километре.

На траве возле километрового столбика сидели се­кунданты.

— Промышлянский должен подойти с той стороны леса,— объяснил Джазовадзе.— Учти, в молодости он был «ворошиловским стрелком».

Они углубились в лес и долго аукали. Наконец из кустов навстречу им вышел нервный субъект с портфе­лем.

— Сколько можно ждать? — сердито спросил он, по­казывая на часы.

— Где Промышлянский? — спросил Джазовадзе.

— Откуда я знаю? — пожал плечами субъект с порт­фелем.— Скорее всего, у себя в кабинете. Мне приказа­но встретиться с вами вместо него.

— А вы знаете, в чем состоит суть встречи? — спросил Джазовадзе.

— В самых общих чертах,— ответил субъект.— Про­мышлянский объяснил, что у проектировщиков, то есть у вас, какие-то претензии к нам.

— У нас не претензии,— сказал Аабаев.— У нас дуэль. От нашего коллектива будет стрелять техник Опрокиднев. А вы, насколько я понимаю, будете уча­ствовать вместо Промышлянского.

— Вот оно что,— побледнел субъект.— А я-то ду­маю, что за встреча на двадцать втором километре.

— В городе стрельба на открытом воздухе запре­щена,— сказал Джазовадзе.— Давайте, товарищи дуэ­лянты, занимать рабочие места. Время не терпит.

Опрокиднев стоял на опушке осеннего леса. Солныш­ко усердно золотило сосны. Поблескивала паутина на кусте можжевельника. Тонко, усыпляюще жужжала какая-то мушка. Опрокиднев окинул растроганным взо­ром простор небес и ощутил нежелание умирать в этой обстановке. Впрочем, и в любой другой тоже.

Напротив него, в двух десятках шагов, стоял субъект с портфелем. Он закрыл глаза и беззвучно шевелил губами.

— Ребята,— сказал Опрокиднев.— Посмотрите на этого гражданина. Разве он швырнул мне обратно рас­чет паропровода, эту поэму, сотворенную мною в соав­торстве с инженером Шараруевой? Разве он бросил тень на доброе имя нашего института? Так стоит ли нам обагрять невинной кровью осенний пейзаж в районе двадцать второго километра? Нет, нет и еще раз нет,— убежденно закончил Опрокиднев.

Он перешагнул роковую черту и подошел к против­нику. Они обнялись.

— Здесь, недалеко от автобусной остановки, есть закусочная,— радостно сообщил субъект с портфелем, не размыкая объятий.— Там должно быть пиво.

— А перчатка? — вспомнил Опрокиднев после треть­ей кружки.— Где моя перчатка?

— Понимаешь,— сказал Аабаев,— передать мы ее пе­редали товарищу Промышлянскому, а попросить об­ратно было неудобно.

— Что ж,— сказал Опрокиднев,— у меня осталась еще одна. И следующему противнику я брошу ее в лицо сам.

Однажды, когда Опрокиднев сидел над расчетами па­ропровода высокого давления, к нему подошел профорг Курсовкин.

— Опрокиднев,— сказал он.— Идем. Ты нам нужен как опытный советчик в деликатном вопросе.

— А в чем дело? — спросил Опрокиднев, умно­жая четырнадцать на девятнадцать.

— Нужно выбрать кандидатуру для одного мероприя­тия,— объяснил Курсовкин.

Вскоре они вошли в комнату, где уже сидели члены местного комитета Аабаев, Джазовадзе и Чубарик.

— Опрокиднев,— сказал Курсовкин.— Тебе, может быть, неизвестно, что в настоящее время везде и всюду проводятся конкурсы красоты. Они называются выборами мисс. Схема движения такая. Мы выбираем мисс нашего проектного института и посылаем ее на районный кон­курс. Там выбирают мисс района и посылают ее на го­родской конкурс. И так далее вплоть до мисс Европы и мисс Планеты.

— А какому примерно званию соответствует долж­ность мисс Планеты? — спросил Аабаев.— Кто как ду­мает?

— По моим прикидкам,— сказал Джазовадзе,— примерно полковнику военно-воздушных сил.

— А я считаю, никак не меньше генерального сек­ретаря Организации Объединенных Наций,— взволно­ванно сказал Чубарик.

— Полковник не полковник,— сказал Курсовкин,— но заместитель директора, почему нет?