Мария Штейникова - Кошка Фрося и другие животные (сборник)

Знакомые ездили в Амстердам. Посетили секс-шоу. Говорят, восторг. Особенно когда мадама причипурила на лоб херра искусственный член и того. Прямо натюрлих. Я удивилась. Странно, я ничего такого не помню. Меня мотало по Амстердаму между Венецией и Питером. Целых пять часов. Помню еще три торта и пять «картошек». Такие вот разные впечатления.

Бабулечка ржет:

– Амстердам, но не вам.

У нее свои впечатления от Амстердама. Он у нее в телевизоре. Она прикрывает экран салфеткой из Египта с Нефертитями, а сверху придавливает тяжелой пепельницей чешского стекла. Чтобы Амстердам ненароком не вырвался и бабулечке не пришлось снова выходить замуж. Вместо этого бабулечка уже двадцать лет вяжет крючком коврики из драных колготок. Которые уже даже под джинсы не надеть и выпускать в рейс помоечные машины.

Бабулечка таким макаром насублимировала ковриков уже на всю нашу родню и город в целом. На что только не пойдешь ради личного счастья.

– Когда хочется чего-то пожестче, я вяжу мочалки, – делится бабулечка.

В меланхолическом состоянии бабулечка навязывает кружева на носовые платки. От этого платки становятся похожи на скатерти. Сморкаться в кружевные скатерти неудобно, но надо. Бабулечка учит заправлять платочек под манжету блузки. Раз с грудью не вышло. В грудь ниже третьего размера скатерти заправляются плохо. В общем, сплошная некондиция.

– Да у тебя нечем даже цыганочку станцевать, – досадует бабулечка.

Когда бабулечка танцует, из нее, как в сказке, все летит. Кажется, что у нее в декольте сосредоточен какой-то параллельный мир. Мужчинам такое нравится. Почти Амстердам так-то. Ну, в масштабах нашего Краснодырья. Главное, чтобы зажигалка в глаз не прилетела. Вот такие разные впечатления.

Кошке Фросе хорошо. Так хорошо, что плохо. Фрося мается от полнейшего счастья, ежесекундно нарываясь на поджопники. Отчего-то даже они перестали радовать. Отчего-то перестали радовать своей тупизной шпицы. Собственная острота, впрочем, тоже. Перестала. Фрося лишь ест, спит, снова ест и опять спит, в перерывах протирая корону. Еще ходит, как электричка, туда-сюда, сюда-туда. И смотрит на нас взглядом номер 666, означающим «как же я от вас устала, блядь».

Родись Фрося клопом, то не видать ей депрессии как своих ушей. Жаждала бы крови все 24×7, и никаких тебе терзаний. Клоп – он и есть клоп. Психоанализ тут ни к чему. Даже лишнее. Фрося не клоп, Фрейд ей не чужой человек, поэтому она садится и набирает в Яндексе: «Почему я такая». Яндекс предлагает продолжить фразу – дура, тупая, красивая, неудачница, страшная, ленивая, некрасивая, толстая. Нет никаких женских сил на такой набор. Яндекс бессилен пред великим Фросиным страданием. Угораздило же родиться высшим существом. Печалься теперь.

«Ты, Фрося Атосовна, какая-то ебанутая, чесслово, – говорит Чуча. – Нет у тебя энтих… делов, что ль? Давай-ка, это самое, займись собой. Маникюр, педикюр, спа опять же. Знаш как помогат! Слазь ты со свово Кафки. А мож, у тя болит чо, а? Колбаса ты моя юбилейная». Промакивает уголок глаза хвостом и обнимает Фро за шубу, шепчет: «Мово-то опять с какой-то… этой самой… видали. Прямо в кустах за крайним домом. Эх! Знаш как плохо-то мне, ох как плохо. Да шоб он сдох, окаянный. Во как плохо. А ты… Тьфу! Я же щас чо, это самое… только маникюрами и спасаюсь да по соляриям душеньку-то свою и отогреваю. Устала, как рыба об лед. Глянь, как почернела».

Фросе хочется возразить, процитировать пару страниц из классиков психоанализа, да разве ж против Чучи с кустами попрешь? Фрося печалится еще минуты полторы для острастки. Говорит как бы между прочим: «А у сов сегодня копченые мыши на вечер. Чуча Генриховна, отдохнем, а?»

Наш зверинец к дню независимости ставил спектаклю. Фрося, так и быть, согласилась стать примой. Шпицам и другим котам досталась главная роль – роль народа. Старый шпиц надел картуз и косоворотку. «Кривозубка в косоворотке», – сострил новый шпиц. За что был тут же облачен в корсет и юбку. «А можно всех посмотреть?» – спросил кот Антуан, высунув глаз из костюма булыжника. «Прям французская революция какая-то», – констатировала Фрося. «Сиськи оголишь – сделаю тебя революцией», – сказал режиссер Анатолий. «Ага, щас, только разгон возьму», – поправила Фрося брульянты в трех декольте.

«Что ж, попытаться стоило. По местам, – сказал Анатолий. – Итак, народ сидит, пьет и играет в карты, заходит независимость». Фрося появилась в дверях с видом английской королевы. Сказала: «Здрассте, всем чмоки в этом чате». И элегантно поправила корону. Анатолий вскочил с режиссерского стула: «Независимость, больше динамики, покажи мне страсть! Заново». Фрося вышла и бурно ворвалась в помещение, роняя декорации. Народ в это время замечательно справлялся с ролью, активно напиваясь. «Передернуть надо», – басом сказала шпиц-дама и стянула юбку. «Дурака учим, – проблеял булыжник и сдал карты. – У кого не нолито? Со свиданьицем, чо ль? Будем!»