Мария Штейникова - Кошка Фрося и другие животные (сборник)

Когда езжу я к родственникам на Урал, меня там везде подстерегают опасности. В прошлом году мама сломала руку, и поехали мы с ней в другой город зимой, к бабулечке. А я и так боюсь, как мама водит. И тут звонит телефон, она его достает, смотрит, кто звонит, не спеша прикуривает сигарету и принимает вызов. И скорость сто тридцать. И все это одной рукой. На протяжении всего действа мне почему-то все никак не удается расслабиться. Мама кладет трубку, смотрит на меня пристально и говорит:

– Чо ты ссышь-то? Это же «Ауди». Я уже вылетала вот тут. Видишь, елочки примяты?

Тут звонит бабулечка, говорит:

– Вы где? Вас только за смертью посылать, уже воду на пельмени третий раз ставлю. Даже успела себе новое платье купить, пока вы едете.

Я говорю:

– Да ты что, ну-ка повернись, тебе очень идет.

Она говорит:

– Купите мне в Свердловске сигарет, у нас таких нет.

Я говорю:

– Мы уже в Тагиле.

Она говорит:

– Блядь, ни о чем попросить нельзя. Ладно, жду.

Звонит Женька и говорит:

– Вы бабулечке еще ничего не брали? Я тут чуть курить не бросила. Она вчера ходила на «Рябину». В час ночи звонит таксист и просит забрать нашу бабулечку, так как он не нанимался бухих владычиц ворочать. Пока мы ее вчетвером выколупывали из такси, существенно пополнил свой словарный запас весь двор. Так что коньяк будет – самый самолет.

Въезжаем в город, мама говорит:

– И надо заехать купить чего-нибудь безопасного на поесть. Мы ведь не собираемся обедать бабулечкиным. Валерка в прошлый раз поел – чуть не сдох, а Славка уже три года к ней со своими пельменями ездит. Не будем рисковать.

Приезжаем, бабулечка говорит:

– Вы надолго или пока лекарства не закончатся? Садитесь обедать.

Мы с мамой переглядываемся. Мама говорит:

– Мы тебе привезли банку красной икры.

Бабулечка на нас смотрит страдалицей, дескать, как же мы ей надоели со своей красной икрой.

– И коньяк, – выставляет мама главный козырь на стол.

Бабулечка расцветает и говорит:

– Да вы чо, девки, с ума сошли? Я же не пью сто лет! Но так и быть, давайте по писят. Марея, плесника бабулечке малеха.

Кошка Фрося если не на «Бейлисе», то на прогреваниях. Лежит на моем ноутбуке и закрывает боками работу. Иногда отключается на одной какой-нибудь букве и спит на ней триста пятьдесят страниц. Вчера спьяну нашла мне приличный горнолыжный спуск в радиусе двадцати пяти км от дома. В наших-то подмосковьях. У Фроси самая красивая снаряга для стояния у глинтвейн-зоны. Надела горнолыжные трусы, уложила спортивный штопор, и мы поехали.

Приезжаем, а там канатная дорога. Фрося сразу прошла к глинтвейну, у них завязалась интересная беседа. Я в ужасе смотрела на мужа. В последний раз при сходе с канатки меня чуть не увезли на опознание. Губа распухла до Химок, один глаз смотрел на север, другой на юг, вся конфигурация лица напоминала Северную Америку. Я напрягла Калифорнию и выдавила слово, известное только в среде матерых русских эмигрантов. Такая вот история с географией. Специально обученные люди остановили канатку, когда я давала уже третий круг почета, потом полчаса отрывали от кресла. Канатная дорога приходила потом ко мне в кошмарах и говорила об органической химии голосом Ельцина.

Таки надо было ехать. Муж с почти сломанной ногой вызвался бежать снизу и говорить со мной, отвлекая от мыслей о скорой смерти. Кресло подкатило, поддало меня в попу, и я сразу же ею к нему присосалась. Намертво. Я еду, муж бежит снизу, Фрося общается с глинтвейном, лыжи новые, я еще молодая, в красивой шапке. Помирать жалко. Потом кусок жизни я не помню, а потом сразу на трассе. Она вся синяя, четыреста пятьдесят метров, перепад пятьдесят, с поворотом, и я седьмой раз на лыжах с адреналином в крови на пять социалистических революций. На пять с хвостиком.

Далее должен следовать видеоролик моего первого спуска с не учебной горки. Камера дрожит по понятным причинам. Фрося с глинтвейном снимали. Смотреть надо на гору и желтенькую точку («а не на овцу в черном справа», – голос Фроси), которая, приближаясь, притормаживает. Ибо думает, что Фрося совсем. Но потом точка видит, что кто-то просто балуется с цифровой техникой и ловко проезжает мимо. Точка также просит прощения за качество съемки.

Заправились до полного бака. Мама садится в машину, не спеша прикуривает сигарету и начинает рыться в бардачке. За нами очередь из пяти машин.