Мария Штейникова - Кошка Фрося и другие животные (сборник)

Мы сидим, радуемся. Хоть какие-то сроки. Все-таки мама – это прекрасно. Особенно когда она точно знает, когда уедет. Мама, мы вас любим.

Праздники – это зло. Не сосчитать одних только поездок на кабриолете за сметаной. А потом сразу раз – и нет денег. И нас друзья зовут смотреть, как они дом построили. Мы же не знаем, что они его построили, чтобы у нас денег занять. Приехали. Мы на кабриолете, во всем лучшем сразу, они на огромном джипе. Дом – скромная классика, всего двести квадратных метров жилой площади. Муж говорит:

– Иди спроси у них триста рублей, типа мы кошелек забыли.

Ну не успели конечно же. Они подходят и говорят:

– Двести рублей дадите? Мы кошелек дома забыли.

Муж говорит:

– Чо делать?

Я говорю:

– Чо, чо… С продажей органов мы уже пролетели. Ни в одном ломбарде не примут. Только как лом. Поедем в Благовещенск в СВ через мою кредитку.

Муж обрадовался такой хитрой схеме. Жареная курочка, вареные яйца, коньяк с пивом.

Я говорю:

– Дуй на Павеляку, курочка, сдавай билеты.

Он говорит:

– Вот в кого ты у меня такая умная?

Я говорю:

– Во всех незамужних девочек. Знаешь, как бывает? Платьишко купила – вышла за три зарплаты. Потом по четыре раза в месяц ездишь в Благовещенск.

Бабулечка тоже крутится. Она ведь не замужем. Говорит:

– Удачно в прошлом месяце парик загнала. Теперь жирую.

Бабулечке очень помогают связи с криминальным миром. Крышевать дежурной в рабочей общаге выгодно. Там можно купить за бутылку целый «Кохинор», распилить и продать «курицам». Бабулечка – знатный предприниматель. На ней вещи из сэконд-хенда превращаются в дольчегаббаны. Так и продает – с себя. Говорит:

– Удачно на «Рябину» сходила. Хорошо, Ванька в плаще был. Дал добежать. В подъезде Люда Бортникова заловила, пытала, где тренч брала. Марея, это чо за хренч?

Я говорю:

– Бабулечка, это траншейное пальто, позволяет выглядеть респектабельно и деловито.

Она говорит:

– Едришь, говна-пирога, советуешь загнать?

Я говорю:

– Аукцион.

– Поняла, – говорит бабулечка. – В прошлый раз мою старую бархатную пилотку, к которой я наклеила стразы в форме доллара, чуть на флажки для батарей не порвали.

Я говорю:

– Ну дак. Все хотят выглядеть респектабельно и деловито. Как ты.

Кошка Фрося завела друга. Надоело в одиночестве. Друг был прехорошенький. Лапки, хоботок, все на месте. Фрося носила его под мышкой, в тепле. Кормила, поила и любовалась. Мы не сразу заметили, что Фрося связалась с плохой компанией. Фросина волосатая подмышка делает ее скрытной. Фрося возила друга в Портофино, у них завязались серьезные отношения. Если бы не я, дело дошло бы до свадьбы. Конечно, я была против. Поэтому теперь я страшный человек, разлучница и по совместительству инквизитор. Сожгла жениха на костре любви. Фрося тосковала двадцать секунд, а потом забыла. Жесткого диска не хватило даже на поплакать. «Любовь, как трамвай, – лишь успела подумать Фрося. – Если ушел один, обязательно придет другой. Нужно только немного подождать».

Мама моей подруги считает, что Фрося – счастливая женщина. Сама она учительница в Питере. Это – праздник, который всегда с тобой. В Питере быть счастливой женщиной просто неприлично. Воздух не позволяет. Совращает к самоанализу. А если ты учительница плюс завуч по воспитательной работе, то мозг в одну сторону изъеден питерской темой, а в другую – всякими кавээнами и отчетными концертами. А сверху прихлопнут детьми. Мама подруги иногда садится в плацкарт и едет оттягиваться и бузить. В Москву. В Третьяковку. Располагается на нижней боковушке у туалета и заводит интеллигентную беседу с самой собой.

В вагоне пусто, как после оргазма. Вечерний туман застилает привокзальные помойки, романтично пахнет туалетом и шпалами. Внезапно ее нервную систему начинает переполнять беспокойство. А дальше – как в страшилке про черную-черную комнату. Дебильные-предебильные дети выходят из метро, с ними бензопила Надежда Ивановна, они дебильно-предебильно заходят в вагон и начинают мерзко орать.

– Если бы не бензопила, – говорит мама, отпиваясь растворимым кофеем с самопривезенным вафельным тортом имени Крупской, – я бы их убила. Поедемте в центр, мне надо срочно забыться в страдании. Что у вас тут ужасно отреставрировали?

Кошка Фрося существо увлекающееся. Это касается не только тех двух килограммов ирисок, которые она способна приговорить за считанные минуты, а также всякой литературы. В юности Фрося поглощала все, что падало ей на глаза. Хиромантия для начинающих, медицинский справочник, половые расстройства, теория вероятности. В общем, все то, что приносили с помойки. Чаще всего выходило читать классиков и «Капитал».