Борис Ласкин: Друзья и соседи

— Значит, что же, приезжала к одному, а теперь пишет другому?

— А чего ж? Она приезжала, возможно, вас издали увидела, вы ей понравились, она вам и написала.

— Удивительно, — покачал головой Фоменко.

— Чего ж удивительного? Вы лицо известное. Про вас в газетах пишут.

— Понятно, — сказал Фоменко, и Олечка прочла в его глазах зреющее решение.

— Прошу вас, сестрица, Пастухову ничего не говорите.

— Понятно.

— Теперь такое дело. Вы мне адрес её достать не можете?..

— Могу. Пастухов сегодня письма сдал. Я перепишу.

— Вот-вот. Перепишите — и ни слова Пастухову. Хорошо?..

— Хорошо, товарищ младший сержант.

В столовой за завтраком Пастухов посмотрел на озабоченное лицо Егора и подмигнул Фалееву. Тот, неестественно откашлявшись, вдруг сказал:

— Егор, там тебе письмо пришло. Видел?

— Видел.

— От кого, если не секрет?

— Да так. От стариков. Из колхоза.

Пастухов, чуть не подавившись манной кашей, приветливо сказал:

— Не забывают, значит, старички?

— Не забывают.

Когда Фоменко вышел из столовой, Пастухов оживился.

— Слышали? Старики, говорит, пишут. Покамест всё идёт по плану командования.

Фоменко тем временем бродил по саду и обдумывал ответ. Вскоре Олечка вручила ему адрес.

После обеда Фоменко ушёл в красный уголок и, присев к подоконнику за пальмой, начал писать ответ. Первым Егора засёк Горохов. Вернувшись в палату, он сообщил Фалееву и Пастухову:

— Фоменко в красном уголке сидит, ответ, видать, пишет. Всё идёт как часы.

— Нормально, — сказал Пастухов. — Видали, он сегодня без палки ходил. Вроде даже поправляться начал.

— Чего ж удивительного? — сказал Горохов. — Любовь. А любовь, она ото всего лечит.

Фоменко сидел в красном уголке и перечитывал написанное им письмо.

«Здравствуйте, Даша. Извините, что я вам пишу. Трудно понять, как вы так сразу разлюбили Федю. Он хороший человек и боевой младший командир. Мне неясно, как вы так легко полюбили другого человека.

Возвращаю вашу фотокарточку. Мой вам совет — пошлите её обратно Феде и успокойте его. Я так думаю, Даша, что нельзя чересчур быстро менять своё чувство. С приветом, Е. Фоменко».

Егор положил письмо и фотографию в конверт, написал адрес и передал всё Олечке.

На следующее утро Егор написал Даше подробное письмо, в котором весьма живописно изобразил роль сержанта Фёдора Пастухова в операции по форсированию реки Неман. Когда он писал, мимо него прошёл Пастухов, который через несколько минут доложил Горохову и Фалееву:

— Сидит. Глаза задумчивые. На лице краска играет. Пишет. Парень влюбился. Это точно.

— Отлично, — сказал Горохов.

— Боюсь я за свою фотокарточку. Ещё, смотри, не отдаст.

Через два дня Фоменко сочинил Даше письмо на четырёх страницах, где подробно излагалась боевая биография Фёдора Пастухова. В конце сообщалось о том, как Фёдор Пастухов спас жизнь своему командиру, за что был награждён орденом Красной Звезды.

На следующий день, разбирая полученную почту, Олечка увидела конверт со знакомым ей обратным адресом. Это Даша писала Фёдору Пастухову.

Пастухов получил письмо после ужина. Он удалился в красный уголок. Горохов и Фалеев играли там на бильярде. Пастухов раскрыл конверт. Из конверта выпала фотография Даши и четвертушка бумаги, исписанная крупным Дашиным почерком. Пастухов, удивившись наличию фотокарточки, стал читать письмо.

«Федя! Возможно, это письмо будет последнее. Очень стыдно вам, Федя, так поступать. Этого я от вас никогда не ожидала. Если вам моя фотокарточка не нужна и вы её отдали на забаву какой-то Е. Фоменко, то мне всё ясно. Я эту Е. Фоменко не знаю. Кто она, Евгения или Евдокия, и какие у вас отношения, мне теперь это всё равно. Только я скажу, что она девушка порядочная. Она прислала мне сегодня письмо, где почему-то уговаривает меня вас опять полюбить, из чего я понимаю, что вы ей уже надоели.

Больше я вам писать не буду. Передайте привет своей боевой подруге Е. Фоменко и передайте ей мою благодарность, что она мне всё честно объяснила. Если вам моя фотокарточка лишняя, отдайте её опять Е. Фоменко. Она мне перешлёт. С приветом, Даша».

Оцепенев от удивления, Пастухов снова перечитал это более чем странное письмо. Яростно потерев лоб, он опять принялся читать, безнадёжно пытаясь понять, что могло произойти.

— Письмо получил, Пастухов? — спросил Фалеев.

— Да.

— От кого?

— Да так. От этих… от стариков.

— Чего пишут?

— Не пойму, что-то очень неразборчиво…