Сергей Усков - Форумы, блоги, соцсети и другие ресурсы в интернете

…Илья мог бы стать весьма заметным блогером или известным пиарщиком и сделать на этом неплохую карьеру; мог бы достичь приличных по высоте вершин и в бизнесе, но… его это нисколько не интересовало!

Он мог бы стать богатым или по крайней мере обеспеченным, но деньги ради денег его не интересовали также…

Он мог бы поставить перед собой практически любую цель и – идти, ползти, рваться к ней, расталкивая локтями столпившихся у «кормушки» таких же «страждущих». Мог бы и «пойти по головам».

Мог бы, но не хотел.

Поскольку любая цель была конечна, а за ее чертой не было ничего, кроме опустошения и тоски.

Он читал сотни статей и откровений людей, дошедших до вершин, и – не хотел быть одним из них!

Он хотел быть выше этого.

Выше всех, ибо считал себя тем, кто познал некую истину…

И осознание этой истины наполняло его душу и сердце такой благодатью, какой не наполняет человека ни одна реальная цель, которой он со временем обязательно достигнет!

У Ильи не было конкретных целей. А стало быть, ему не к чему было стремиться – он просто жил в своей квартире-стране, со всех сторон граничащей со страной Россией. И мог бы жить где угодно – там, где есть хорошие интернет-каналы и где к нему не пришли бы «красные (или любого другого цвета) комиссары» с оружием – завоевывать его страну. Накопленных денег было вполне достаточно, чтобы переехать и обосноваться в любом месте земного шара. Но переезжать он не спешил – современная Россия его вполне устраивала, ибо в обозримом будущем нападения не намечалось.

В его же собственной стране революции были исключены.

Пейзаж за окнами квартиры Марины М. менялся кардинально четыре раза в год. Как, впрочем, и за окнами любой другой квартиры в средней полосе России, в точности повторяя времена года.

Но интересовало ее это лишь с точки зрения одежды: она всегда одевалась плотно и добротно (хотя и немодно). За этим тщательно следила ее мама, с которой у дочери сложились необыкновенно теплые отношения: мама заменяла ей подружек и даже, в некотором роде, мужа. В свои тридцать три Марина представляла себе свою дальнейшую жизнь всего лишь на месяцы вперед; перспектива выхода замуж, рождения детей виделась ей в каком-то тумане, и она совсем не хотела, чтобы он наконец-то рассеялся.

Марина с мамой проживали в красивом и добротном доме – квартиру (за выездом) там получил ее отец, высокопоставленный военный. Он трагически погиб на службе, когда Марине было всего пять, и ее воспоминания о нём ограничивались несколькими эпизодами, впрочем, довольно яркими.

…Он приходил со службы, и Маришка всегда бежала в прихожую в одних рейтузиках, развивая такую скорость, что ее заносило на поворотах. А отец почему-то обязательно вставал на колени, и она видела его лицо прямо перед собой. Нет, он не надевал на нее свою фуражку и даже не целовал, а просто смотрел пристально до тех пор, пока она сама не обнимала его за шею.

А мама почему-то всегда сердилась, когда он вставал на колени…

– Пока руки не вымою и не умоюсь, обнимать ее не буду, – неизменно повторял он.

Их адресом был Советский Союз (как шутила мама). В молодости они кочевали по гарнизонам: чтобы стать впоследствии женой полковника, она вышла за младшего лейтенанта – именно так, как и говорится в старой, избитой поговорке.

…Мужчин Марина побаивалась – это были незнакомые ей живые существа, своими повадками не напоминающие никого из известных животных.

Да, Марина любила животных! Но любила она их по-особенному – в ее доме не было даже хомячка, не говоря уж о пяти собаках и десяти кошках.

Она работала медсестрой в многопрофильной ветеринарной клинике. Крупной и довольно популярной у хозяев Марининых любимцев.

Она могла бы выучиться и на врача, но категорически не хотела этого! Причинять «прелестным зверенышам» боль (даже ради их выздоровления) было выше ее сил. Марина была «лицом» клиники – проводила первичный осмотр, заводила карточку и направляла к соответствующему специалисту.

И «лицо» этой клиники было довольно-таки замечательным!

– Кто это к нам пришел такой прелестный?! – восхищалась она настолько искренне, насколько это вообще возможно, глядя на несчастного кота и не менее несчастную его владелицу. Некрасивое лицо ее расцветало, излучая какой-то божественный свет.