Виктор Шендерович - Изюм из булки. Том 2

И фамилия другая.

Судья Колесникова немного удивилась, но все равно приобщила письмо к делу.

…к суду свозили сторонников мещанского правосудия.

В старое доброе время так вывозили на овощебазу.

Молча, по команде человека с хорошей выправкой и в темных очках, они поднимали навстречу телекамерам федеральных телеканалов плакаты про Ходорковского, ограбившего народ.

Потом, по команде же, плакаты опускали и стояли дальше у стеночки со скучными лицами, меж собой не общаясь и на вопросы журналистов не отвечая.

Ровно в два часа пополудни эта группа тяжелых аутистов, отработав свое, вместе со своей гражданской позицией пошла на погрузку в автобусы.

Назавтра аутисты снова стояли вдоль стеночки на прежнем месте — и, не вынеся этого скорбного зрелища, я пошел их лечить.

Сначала аутисты на контакт не шли; только какая-то бабушка, подпиравшая древко транспаранта, в ответ на просьбу рассказать о своей гражданской позиции поподробнее, сказала: «Мне дали, я и держу». Потом они помаленьку втянулись в общение, и уже другая тетенька поделилась своей бедой: «У меня, — сказала, — воды горячей нет. Что мне дома-то делать? Вот пришла сюда».

И умолкла, печальная.

Зато разговорился крепкий дядька по соседству — и в патриотическом раже быстро договорился до того, что «брал Бранденбургские ворота».

Озадаченный этим феноменом, мой друг Иртеньев попросил дядьку показать паспорт, потому что на двадцатые годы рождения тот явно не тянул, и если брал Бранденбургские ворота, то только в процессе профсоюзного шоп-тура в семидесятых.

Вместо паспорта дядька пригорозил милицией — и снова впал в аутизм.

Таких «ветеранов» там было навалом: неподалеку, под транспарантом «Мы воевали не для того, чтобы нас грабили!» стояла группа теток бальзаковского возраста.

Некоторые лица в этом боевом строю показались мне знакомыми, и мне не почудилось: наутро выяснилось, что их набирали в массовке киностудии «Мосфильм» — по двойной ставке…

Причину внезапного переноса оглашения второго приговора Ходорковскому (декабрь 2010 года) с исчерпывающим лаконизмом сформулировал Сергей Пархоменко:

— Суд ссыт.

…о Ходорковском:

— Он очень умный!

— Если бы он был умный, он бы жил не здесь!

– (Подумав.) Так он и живет не здесь…

В 2009 году Людмила Улицкая и Михаил Ходорковский получили премию журнала «Знамя» — за диалог, опубликованный в одном из номеров.

Редактор на канале «Культура», что твой роден, удалил лишнее, и ведущий новостей лаконично сообщил: премию в номинации «Диалог» получила Улицкая!

Бедная Людмила Евгеньевна, ведет диалоги сама с собой…

На дворе стояло подловатое медведевское времечко… Я донимал своим любопытством мента, сторожившего выезд на пустой Тверской бульвар:

— Царя повезли?

Других версий у меня не было: у каждой подворотни стояло по такому же менту, и центр города внезапно вымер посреди часа «пик»…

— Царя повезли?

— Хуже, — ответил мент.

Что может быть хуже царя?

— Главного боярина? — уточнил я.

— Его.

Над стойкой в забегаловке на Никольской улице, в трехстах метрах от Кремля, глаз радовали одновременно:

— российский триколор;

— портрет премьер-министра Путина с надписью «Наш президент»;

— портрет генералиссимуса Сталина под серпом и молотом, в усах, при полном параде;

— реклама кока-колы;

— имперский черно-желтый флаг.

Доктора Бильжо сюда, срочно! Психиатра!

В Омске к приезду президента Медведева с улиц срочно сняли рекламу детского спектакля «Ждем тебя, веселый гном!».

Маленькая провинциальная телекомпания в полном составе ушла в отпуск первого января. Забили в компьютер «нон-стоп» программу на праздничную декаду: развлекаловку, старые концерты, «Кавказскую пленницу» со всем остальным Гайдаем… — и отчалили в теплые края.

Вернулись, глянули в рейтинги, — а рейтинги-то зашкаливают! Небывалая вещь! Весь город, как подорванный, смотрел их канал!

Оказалось: компьютер дал сбой, и все это время президент Медведев, как заводной, поздравлял горожан с Новым годом… Какая там «Кавказская пленница»! Городок подыхал со смеху десять дней.