Андрей Бильжо - Заметки авиапассажира. 37 рейсов с комментариями и рисунками автора

Ну, вот маленькая часть того, что можно было увидеть и рассказать пробывшему на этой земле всего два дня наблюдательному человеку.

Я люблюнаблюдать за людьми. Всегда и везде. Это мое хобби. В самолете особенно интересно это делать. На несколько часов ты объединен с совершенно незнакомыми тебе людьми одним небольшим пространством, одной едой, одним временем и одним напряжением нервов, у каждого разным.

Вот человек входит в самолет и раскладывает свои вещи на верхней полке. Кто-то просит разрешения подвинуть сумку. Кто-то лихо сдвигает чужие вещи, как свои. Последний человек – хозяин. Или ему кажется, что он хозяин. Резкий и, как ни странно, закомплексованный, потому как сказать слово ему трудно. Спрашивать для него – слабость.

Ну вот, все расселись. Стюардессы помахали руками, как будто делая производственную гимнастику. Никто не смотрит на стюардесс. Точнее – смотрят, но на их ноги. Мужчины точно. Все думают о своем, но не об экстремальной ситуации.

Объявили, что надо выключить электронные приборы.

Но кто-то все равно тайком ими, электронными приборами, пользуется. Этот человек знает лучше, что можно, а что нельзя. Он знает все лучше всех. Так он думает. Он самоуверен и не очень умен.

Того, кто летать боится, видно сразу. Пальцы до белизны впиваются при взлете в подлокотники кресла. Какой-нибудь весельчак рассказывает громко (чтобы все слышали) своему товарищу анекдот про летчиков, стюардесс и про самолеты. Сам хохочет. Совсем хрустящие идиоты рассказывают про самолетокрушения. С юмором. Эти боятся летать больше всех. Храбрятся.

Ну вот, самолет прорывается через облака, и солнце заливает салон. “Солнце хлынуло в салон”. Можно отстегнуть ремни.

Начался первый поход в туалет. Это те, кто выпил в аэропорту пива. Накопилось за время взлета. Заплакал чей-то ребенок. Хорошо, что он сидит не рядом со мной. Я при регистрации прошу: “Только не рядом с ребенком”.

Кто-то тайком выпил. Понесли напитки. Теперь стаканчики бумажные. Пахнущие бумагой. Казалось, гаже пластиковых стаканчиков нет ничего. Оказывается, есть. Эти. Бумажные. Утешает одно – они наносят меньше вреда природе.

Запахло едой. Когда я отказываюсь от нее, стюардессы расстраиваются. “Ну съешьте хотя бы поднос”.

Поднос – это холодное, так называемый десерт, булочка, хлеб и масло. Раньше еще был сырок “Дружба”. “Дружба” куда-то исчезла.

Когда лечу на родину, ем черный хлеб с маслом, чего никогда не делаю на земле, то есть масла не ем.

Однажды видел, как индусу принесли вегетарианскую еду. Еду, оказывается, можно заказывать на земле.

Запах еды летит по самолету. А самолет летит в небе.

Я видел не раз в самолете летающих мух. Один раз видел осу. И один раз бабочку.

Это было классно!

Перелетные насекомые. Маленькие двукрылые в большом двукрылом.

Потом народ ждет, когда уберут посуду. И начинается второй поход в туалет. Потом еще можно выпить что-нибудь алкогольное из маленьких бутылочек, купленных в самолете. Я предпочитаю коньяк.

В самолете у каждого свое занятие. Кто-то спит – что у меня никогда не получается. Кто-то смотрит кино на своем ноутбуке. Кто-то работает с документами. Это люди в галстуках. Никогда не мог понять, зачем лететь в самолете в галстуке. Кто-то болтает друг с другом. Я пишу. Ручкой. В своем блокноте. Пишу о том, что видел, что понял и не понял. Короче говоря, вот это. То, из чего состоит эта книга. И иногда вот это.

Что может быть противнее, чем тошнить в гигиенический пакет?

Самолет летел, летел, а потом как замахал крыльями.

Собаки не возвращаются из космоса, а люди возвращаются. Покормят собак и обратно в космос.

Что бы ни произошло на земле, в самолете всегда покормят.