Рене Фройнд - Любовь среди рыб

Правда, он исправно платил алименты, так что мать могла работать только на полставки на какой-то конторской должности в «Фиате». Она отлично говорила по-итальянски и всякий раз, когда Фред давал ей повод для раздражения, а это случалось часто, она говорила: «Если бы у меня не было тебя, я бы сейчас была в Риме». Однако и когда Альфред вырос и без особого рвения и без особой цели стал учиться (изучал философию, психологию, театроведение), а потом без особого рвения и цели подрабатывать (газетными статьями, кельнером, помощником садовника), мать не уехала в Рим, а вышла на пенсию, а вскоре после этого переехала в городское общежитие для пенсионеров, где Фред навещал ее два раза в год. Чаще двух раз в год он не готов был выслушивать, что она давно бы уже была в Риме, если бы этому не препятствовало его существование. Правда, в детстве, когда он в ней нуждался, мать всегда была под рукой. А вот отец уклонялся. Только когда старик заболел, вскоре после Поворота, Фред несколько раз навещал его в Берлине. Их отношения никогда не приближались к сердечности, но Фреду хотя бы удалось преодолеть неприязнь, которую он испытывал к отцу раньше. Когда отец умер, Фред унаследовал огромную квартиру в скучном квартале вилл на бывшем Западе. Фред ее продал и купил квартирку в Кройцберге. На разницу он смог прожить два года.

Но все это было в прошлом. История.

— Одна из многих миллиардов историй, — сказал Фред вполголоса.

Потом разделся и прыгнул в озеро. Вода обняла его. Потом он лежал на теплых лиственничных мостках и обсыхал на солнце. Да, на пару дней еще можно было бы и задержаться.

Позднее он немного поел.

Фред проснулся, когда солнце стояло уже высоко. Все еще слегка оглушенный после глубокого сна, похожего на обморок, он, шатаясь, пошел к мосткам и без промедления прыгнул в студеную воду, поскольку еще не был способен думать. Тело мгновенно очнулось, а немного спустя ожил и дух. Он сделал круг, приветствуя уток, камыши и вершины гор, подтянувшись, вскарабкался на мостки и улегся греться на солнце.

Потом ушел в хижину, а когда немного спустя снова вышел со своим кофе, то испугался.

На поверхности воды лежала женщина. Она лежала ничком, очень тихо, погрузив лицо в воду. Каштановые волосы извивались в воде, словно тонкие щупальца актинии. Утопленница, подумал Фред, и его охватила паника. С какой стати здесь дрейфует труп женщины?! Сердце Фреда заколотилось, а желудок судорожно сжался. Может, еще жива? Может, еще можно ее спасти? Фред уже было прыгнул в воду, но тут вдруг тело женщины пришло в движение. Отплевываясь, она приняла вертикальное положение. На ней была маска для подводного плавания, и вид у нее из-за этого был смешной. Она огляделась, увидела Фреда и нерешительно помахала рукой. В несколько гребков она подплыла к мосткам.

— Вода-то холодная. Можно, я тут у вац погреюсь?

— Да, конечно.

Когда эта женщина уселась на мостки рядом с ним, Фред испытал невероятное облегчение, что она оказалась жива.

— Меня зовут Мара, — сказала она с очаровательным, но неопределимым акцентом, протянула ему руку и улыбнулась.

Немного растерянно Фред пожал руку Мары. Для него она была все равно что воскресшая. Кроме того, она ему кого-то напоминала.

— Меня зовут Фред. А вы, однако, долго можете не дышать под водой, — сказал Фред. Он решил тоже называть ее на «вы», чтобы не казаться навязчивым.

— Мне по профецции положено.

— Вы ныряльщица? Или артистка?

— Я лимнолог.

— Это танец такой?

Женщина от души рассмеялась.

— Нет, танец — это вот так, — плавно покачала она корпусом из стороны в сторону, — и называется лимбо.

Мара казалась совершенно непринужденной и естественной, и это несколько сбивало Фреда с толку, потому что он не мог соответствовать.

— Значит, вы лимболог, — сказал он хрипловато.

— Лимнолог, — засмеялась Мара. — Это наука о водных процессах. То есть, если быть цовсем точной, наука обо всех биологических процеццах, которые цовершаются в экоцистеме внутренних вод.

— В экосистеме, — поправил Фред скорее в качестве предложения, а не из «вцезнайства».

— Да-да. В экоцистеме, — без колебаний подтвердила Мара. — Если быть цовсем точной, я цтудентка. На уцовершенствовании. А эта хижина ваша?

— Да, — сказал Фред немного сконфуженно. И вскоре добавил: — То есть, если быть совсем точным, не моя. Моей подруги. То есть одной подруги. Строго говоря, знакомой. По профессии и все такое.