А.Дж. Беттс - Зак и Мия

Если когда-нибудь это прочитаешь (если я не струшу первой и не сотру все это к черту), ответь, пожалуйста. Я понимаю, охота на Эмму Уотсон на улицах Нью-Йорка – занятие, отнимающее много сил. Но вдруг по дороге окажется интернет-кафе и выпадет минутка мне ответить. Я скучаю по твоим опечаткам. ;-)

Обнимаю,

Мия

P.S.: ты всегда говорил, что я самая везучая. Знаешь, ты был прав. Я не смела и мечтать, что у меня может быть такой друг, как ты. Ты лучший человек, который когда-либо стучал мне в стенку.

Письмо отбирает у меня все силы, какие были. Все, что я когда-нибудь писала раньше, было обо мне. Все, что думала и делала – всегда было обо мне.

Надеюсь, что на этот раз получилось хоть что-то для него.

Мама заглядывает утром. Я заснула за ноутбуком, с пальцами на клавиатуре.

– Мия.

– Почему он не сказал мне?

– Мия, вставай. Иди, умойся.

Пока я стою в ванной, мама звонит на ферму. Я слышу обрывки разговора, но они не складываются в четкую картину. Позже мама объясняет:

– Бекки сказала, что нам будут рады. Просто не хочет, чтобы мы потратили время впустую.

– А чего хочет Зак?

Мама разводит руками.

– Бекки сказала, что он ни с кем не разговаривает.

– Вообще?

– Он ходит в школу, но дома молчит. Во всяком случае, отказывается говорить о рецидиве. Хочешь съездить?

– Как-то неправильно просто взять и нагрянуть.

– Но ты хочешь?

– Мам, но он же не хочет меня видеть.

– Мия, не домысливай, что у него в голове. Думай за себя, – говорит мама и, придерживая меня за плечи, заглядывает мне в лицо. – Ты – чего хочешь?

Это легкий вопрос. Я хочу к нему. Всем сердцем и всем телом и душой.

Мама звонит на работу.

– Прости, Донна, у меня тут критическая ситуация… Нет, Мия в порядке. Она здорова, – Мама улыбается, и я вдруг понимаю, что для нее это огромное облегчение – что можно произносить эти два слова. – Да, все хорошо. Волосы отросли по плечи… Нет, тут другая история. Меня не будет несколько дней, ладно?

Потом она отменяет очередное свидание с тем человеком, приславшим розы. Его зовут Росс. Вопросы на том конце трубки – те же самые.

– Нет, с ней все в порядке. С дочкой все в порядке.

Так странно, что люди, которых я даже не видела, автоматически решают, что беда у меня. Выходит, мама делилась с ними страхами, о которых я не знала.

Я иду за ней следом в гараж, где она доливает в машину масла и проверяет запаску. Я никогда не видела маму испуганной. Раздосадованной разве что. Она могла быть назойливой, напористой, она скандалила и пыталась все контролировать. Но я никогда не думала, что она боится меня потерять.

А я так рвалась к тому, чтобы потеряться.

Она хватает чемодан. Мы бросаем в него одежду, потом обыскиваем шкафы в поисках бутылок с водой и какой-нибудь еды. В багажник она кидает полотенца и одеяла. Жанр быстрых сборов знаком ей не хуже, чем мне.

Она открывает дверцу и заводит машину.

– Мия?

Но я стою как вкопанная.

– Ми я, залезай.

Зак не хочет меня видеть. Он просто хочет тихо выйти из игры, и я не могу его в этом винить. Будь я на его месте, я бы мечтала сорваться на Золотое Побережье и помереть там с шиком: танцевать на всех вечеринках, жрать все наркотики, до каких дотянусь, спать с незнакомцами в гостиничных номерах. К черту мир с его несправедливостью, к черту капельницы и болеутоляющие, к черту интернет с его статистикой, где все обезличено, и нет ни капли тебя, с твоей настоящей жизнью.

– Так что, едем?

– Он не поправится от того что мы приедем.

– Знаю.

– Не получится приехать и все своим приездом починить.

– Да. Но можно приехать просто так. Держи-ка, будешь штурманом.

Она протягивает мне старый атлас, и я на время могу сосредоточиться на дороге, выстраивая зигзаги от одного района к другому, выбирая лучший путь до поворота на Олбани. Здесь машине приходится поднапрячься, потому что дорога идет в гору. Город тает вдали в зеркале заднего вида.

– Я не хочу туда ехать.

– Понимаю.

Я откладываю атлас. Мы не свернем с этой дороги еще часа четыре.

– Выходит, она вернулась? Лейкемия?

Мама кивает.

– Когда его положат в больницу? – эгоистичный вопрос, но если его опять отправят в Перт, то я смогу навещать его, когда захочу.

Мама не сводит глаз с дороги.

– Не факт, что его положат.

На скорости чувствуются все неровности дороги. Окраины шоссе перетекают в заросли кустарников, а кустарники превращаются в отчаянно зеленые пастбища с овечками. Мы проносимся мимо яркожелтых полей, засеянных рапсом. Из окон машины мир выглядит идиллией, набором слащавых планов для календаря.