Александр Иванин - Быдло

Как мне рассказать своей любимой женщине и матери моих девочек о том, как я обнаружил в подземелье изуродованный труп девочки, которая после единственной нашей встречи в автобусе стала для меня чуть ли не единственным смыслом жизни? Что я ей скажу? Из тяжёлых раздумий меня вывели сотрудники полиции. Широколицый и его коллега, которого я не знал, были одеты в гражданскую одежду, а другие двое полицейских были в полном обмундировании с дубинками, наручниками, автоматами и в бронежилетах. Мне зачитали, что я подозреваюсь в совершении убийства, мне вменяются какие-то там статьи и для меня задерживают до выяснения. Не совсем понимая, что сейчас происходит, я расписался на нескольких бумагах, после чего на мои запястья одели наручники, и меня повели по зданию компании. Приблизился как раз конец рабочего дня. Сотрудники спешили по домам, отбыв дневную трудовую повинность. А меня ввели по коридорам и лестницам в наручниках, как закоренелого преступника, хотя я не совершал ничего такого, что тянуло бы на уголовную статью. Я видел, как меняется выражение лиц, округляются глаза, люди расступаются передо мной и конвойными. Меня вывели из здания и усадили в полицейскую газель. Всю дорогу мы ехали молча. Тягостное ожидание и неизвестность пугали. Нервы натягивались как канаты, внутреннее напряжение нарастало. Вполне обоснованно ко мне пришёл страх.

Дорога осталось для меня загадкой, окна «газели» были затянуты белёсой плёнкой, и я понятия не имел о том, куда меня привезли. Я вышел из микроавтобуса внутри просторной территории, окружённой бетонным забором с колючей проволокой. Несколько зданий казённого вида, длинный гараж с чёрными воротами, автомобили с полицейской символикой и много людей в форме — вот что я увидел. Со мной обращались вполне корректно, даже бережно, помогая подняться по ступеням высокого крыльца. Задние, в которое меня завели, очень напоминало рядовую советскую контору времён СССР. Немного выбивалась из общего стиля — решётчатая вертушка и пара дежурных полицейских с автоматами. Меня завели в комнату, камеру или кабинет с унылыми серыми стенами, которые давили не хуже тисков. Небогатое убранство комнаты или камеры состояло из нескольких стульев, табурета и обшарпанного конторского стола. За мутными стёклами подслеповатого окна виднелась решётка из толстых прутьев. В кабинете сидел тот самый широколицый и скуластый оперативник Грушин, а рядом с ним находился его коллега, которого я не знал.

— Ну, что гражданин хороший, сознаваться будем? — начал Грушин и демонстративно подвинул ко мне листы белоснежной бумаги.

— Чистосердечное признание будет учтено судом, — поддакнул коллега.

— В чём сознаваться?

— Он ещё спрашивает, — всплеснул руками широколицый, обращаясь к своему товарищу. Незнакомый полицейский терпеливо начал мне объяснять:

— Несовершенная Ева Александровна Ланская. Это имя вам что-нибудь говорит?

— Да.

— Судя по вашим показаниям, вы ничего не знаете о личности девушки, труп которой обнаружили вчера ночью? — опять спросил меня второй оперативник.

— Да.

— Ай-ай-ай, — удручённо покачал головой широколицый. — Врать не хорошо. Прослушаем запись. С деланным безразличием он вытащил из кармана айфон и нажал кнопку. Из маленького динамика послышался мой срывающийся голос, сквозь шум я кричал имя Евы, говорил, что нашёл её, требовал прислать сюда полицейских и врачей. Это была запись моего телефонного звонка в полицию.

— Значит, говоришь, что не знаешь? — с кривой ухмылкой добавил Грушин.

— Я предположил, что это Ева. Вы же сами говорили, что труп неопознанный. Вы уже опознали девушку?

— Любопытный, млять! — хохотнул скуластый. — Да, конечно, опознали!

— Её родные опознали, и голову мы нашли. Ещё вопросы?

— А руки? Тело без рук было, — внезапно севшим голосом поинтересовался я.

— Опа! — сказал Грушин с улыбкой. — Точно любопытный. Голову нашли, а вот кисти рук — нет. И ты нам, мил человек, сейчас подробненько расскажешь: куда ты дел кисти рук несовершеннолетней гражданки Ланской.

— Я её не убивал. Второй оперативник сделал располагающее лицо и сказал задушевным голосом:

— Конечно, вы не убивали. Убивал кто-то другой, а вы испугались и поэтому молчали. Может вы и убивать-то не хотели, а так получилось.

Правда? Произошла случайность. Ведь так? Меня стал раздражать второй оперативник своей иезуитски-участливой манерой общения.