Ион Агырбичану - «Архангелы»

— Какая дерзость!

Но потом, поразмыслив и припомнив все, о чем говорила с Василе, как он выглядел и как вел себя, она решила, что ничего дерзкого в нем нет. Наоборот, как заметил Гица, Василе, оказавшись рядом с девушкой, был даже чересчур робок, смущен, неловок. Но если эта надпись не намекает на то, что она богата, тогда что же он хотел сказать этой фразой? Эленуца подумала, что, возможно, таково убеждение Василе и он начертал его без всякой задней мысли. Подумала она еще и о том, что в семинарии молодые люди слишком увлекаются философией, живут текстами из Священного писания и молитв, а потому нет ничего удивительного в их привязанности к афоризмам. А может быть, эта истина касается только священников?

Эленуцу осаждали вопросы, но она все больше укреплялась в мысли, что слова эти обращены к ней. Уже не сомневаясь в этом, она подумала: да, у нее есть все, что могло бы составить счастье любой девушки, и все-таки она несчастлива. Внезапно она ощутила, что высказанная Василе мысль давно знакома ее душе. В сердце Эленуцы шевельнулось теплое чувство к стеснительному, словно девица на выданье, семинаристу, на которого она до сих пор смотрела только с детским любопытством. Кто, как не он, разгадал ее тайные печали! Все, что она обсуждала с Гицей, устрашенная поклонением золоту, царящим у них в доме, Василе Мурэшану выразил четко и ясно в пяти словах! До сих пор Эленуца не могла толком разобраться, почему не чувствует себя счастливой. В конце-то концов никто не принуждал ее обожать золотого тельца, но счастья у нее от этого не прибавлялось. Зато теперь она ясно поняла, что несчастной чувствует себя потому, что в душе у нее пустота.

Эленуца так остро ощутила в себе душевную пустоту, что ей стало жалко самой себя. Ей уже семнадцать, а она и краешком глаза не заглянула за занавес, укрывающий тайну, которой дышит все вокруг. Только и слышит, что лихорадочные разговоры о золоте, золоте. Выходит, единственными светлыми днями были те, которые она провела в пансионе!

О господи, как же прав Василе Мурэшану, начертавший на чистой странице: «Истинное счастье в нас самих!» Да, да, она уже предчувствовала свое счастье, ведь душа ее жаждала лишь прекрасного, чистого!..

Теперь она распахнет свою душу, отметет все препятствия, которые встают на пути, ведущем в царство света. Если родители и сестры довольствуются жизнью, где все связано только с «Архангелами», поощряющими лишь дурные страсти, то Эленуца станет выше этого. Вместе с Гицей, которого она полюбила еще больше, потому что теперь лучше поняла его, она пойдет другой стезей, путем к счастью. Что это будет за путь, Эленуца не знала, думала она о новом счастье, которое ее ожидает. В мечтах прошел для нее весь первый день пасхи. Ей чудилось, что жизнь предлагает ей бесчисленное множество дорог, проложенных по цветочным коврам; что в воздухе витает какое-то сладостное дуновение и она впивает его. Целый день она не расставалась с книгой, испытывая глубокую признательность к семинаристу, который все время был рядом с ней, но только почему-то его нельзя было увидеть.

Вечером она заснула счастливая, а на следующий день открыла глаза с твердым решением сделать жизнь еще более прекрасной. Эти-то блаженные светлые грезы и спугнули заявившиеся в дом спозаранку гости.

Сначала Эленуца, сдерживая себя, пыталась исполнять все желания отца, но потом почувствовала, что не в силах этого сделать. То, о чем ей мечталось, было далеко от домашней действительности, как небо от земли. И люди, и разговоры, и наряды, и угощение — все было ей невыносимо. Душа ее стремилась воспарить, вознестись над этой жизнью, где так тесно сплелись алчность, спесь и глупость, где все, что она видела вокруг, связывало белоснежные крылья, раскрывшиеся у нее за спиной, — хотя куда ей лететь, она не знала.

Вдобавок Войку, это «солнышко», вызывал у нее отвращение. Пусть отец думает, что он красив и умен, пусть нашептывает ей, что он из хорошей, богатой семьи, — Эленуца каким-то тайным подспудным чувством, которое нас никогда не обманывает, сразу же поняла, что этот молодой человек весь свой блеск истратил на сияние глаз, физиономии и волос, так что для души ничего не осталось. Она только удивлялась разительному контрасту между серыми стертыми словами и сияющим лицом, повторяя про себя: «Павлин, настоящий павлин». А когда обнаружила, что кандидат в присяжные поверенные не умеет смеяться, отвращение ее стало безграничным.

«Значит, это и есть тот принц, о котором толковал мне отец!» — презрительно фыркнула Эленуца.