Марк Еленин - Семь смертных грехов. Роман-хроника. Крушение. Книга вторая.

— Ты слишком строг к нему. Он не поддерживает самостийников. И за это спасибо. Он предан нам.

— Но ко мне предпочитает не обращаться. Впрочем, бог ему судья. В чем дело?

На Лемносе среди казачков усилились возвращенчсские настроения. Их не только подогревают пробольшевистские элементы, но поддерживают и французы: никак не могут разобраться в наших делах. Фостиков, естественно, вынужден был принять чрезвычайные меры. В ответ французы навели на лагерь пушки миноносца и под их прикрытием высадили отряд для контроля за грубой вербовкой. Казаков окружили, как стадо баранов, офицеров прикладами отделяли от солдат. Некоторых насильно гнали на корабль, многие истинные патриоты прыгали за борт, чтобы вернуться в лагерь.

— Французы не посмели бы обращаться так с греками, даже с румынами! — глаза Врангеля гневно блеснули. — Почему не доложили?

— Я распорядился, Петруша. Я... Ну, еще эпизод беспардонного хамства союзничков — что он прибавляет?

Шатилов вновь сознательно обманул главнокомандующего: случай, происшедший с донцами генерала Фостикова, в действительности имел противоположный смысл — заградительный отряд, выставленный командованием у причала, получил приказ стрелять в каждого, желающего вернуться на родину. Именно поэтому некоторым и пришлось кидаться в холодную воду, а французам — выступать на защиту прав русских беженцев... Шатилов, как он любил говорить, лишь несколько «перетасовал факты», не в его интересах было раздражать главнокомандующего. Однако по лицу Врангеля, на котором он научился отлично читать все, начальник штаба понял, что Врангелю известно происшествие, — он почему-то принял предложенную ему игру и умно повел свою партию, — и это озадачило Шатилова. Они обменялись понимающими взглядами и, по молчаливому, одновременно возникшему решению, оставили эту тему.

— Ну, прекрасно, Павлуша. — Врангель вновь нахмурился, словно открыто показывая границу, разделяющую их. — Я рад. Наши позиции совпадают, мы едины, как всегда, — он сцепил пальцы рук и неприятно хрустнул суставами. — И только тебе, испытанному боевому другу, я могу доверить миссию, значение которой трудно переоценить. Настало время ехать на Балканы, к братьям-славянам, жизнью своей обязанным святой Руси. Стучись в их сердца, требуй, проси, умоляй: они должны принять армию, помочь нам сохранить ее для дальнейшей борьбы. Верю, русские посланники, оставшиеся на своих местах и служащие родине верой и правдой, помогут тебе. Опирайся на них. Сегодня не время для разногласий: решается главный вопрос — быть или не быть армии! При переговорах неукоснительно придерживайся следующих положений. — Он встал. Его глаза обрели всегдашнюю самоуверенность. Подбоченясь — правая рука на рукоятке длинного кинжала, — он зашагал по тесноватой каюте, говоря, точно диктуя: — Первое. Час-ти армии принимаются при обязательном условии сохранения их военной организации. Второе. При предоставлении государствами общественных или частных работ подразделениям армии принимать решительные меры к направлению их на места крупными воинскими организациями — дивизия, полк. И, наконец, третье, друг мой: ежели подходящих и не позорящих нас работ на весь состав армии не окажется, добиваться временного расселения воинских подразделений по пустующим казармам крупными контингентами. Все!.. Есть ли у тебя замечания? — И, не дав времени на ответ, словно боясь шатиловских поправок и дополнений, продолжил: — Вот мои личные обращения к царю Борису и Александру, вручи их в собственные руки. Озаботься, пожалуйста: совершенно секретно. Я не скрываю от тебя ни слова, ни буквы, Павлуша. Обращаясь к монархам, я прошу их принять русских патриотов, взоры и сердца которых направлены на братские народы и их державных вождей. И указываю на тебя как на мое доверенное лицо, способное по первому требованию сообщить любые сведения, касающиеся армии.

— Разве я делегируюсь не один?

Врангель замялся. Потоптавшись на месте, как цапля на болоте, он сел рядом, положил руку на руку Шатилова, заглянул в лицо:

— Я счел нужным уступить Струве, — сказал он извиняющимся тоном. — Общественное мнение Европы... Ты же знаешь — нужно прикрытие и слева и справа.

— Кто? — Шатилова не на шутку начал бесить Врангель. Злил и в то же время беспокоил. Следовало держать себя в руках и прятать лицо: оно могло его выдать, и тогда главнокомандующий без колебаний переступит через него и выберет себе нового советчика.