Марк Еленин - Семь смертных грехов. Роман-хроника. Крушение. Книга вторая.

— Мы окружены врагами, — витийствовал Врангель. — Они слева и справа. На кого ставить? На кого опираться, Павлуша? Русские торгово-промышленные круги в Париже не дадут нам и су. Французы? Англичане? Американцы? Они запуганы, их правительства вынуждены заигрывать с чернью. — Походив по небольшой каюте, вскидывая тонкие ноги и тренькая шпорами, Врангель неожиданно присел на край кресла — прямой, точно аршин проглотил, — потянулся к ящичку с сигарами.

Шатилов, сдерживая растущее раздражение, прятал глаза, стараясь сохранить улыбку. Зачем говорить о том, что ему известно не хуже, чем главнокомандующему? Есть новости? К чему начинать издалека, они ведь люди военные, знающие друг друга.

— Еще миг бездействия, и мы банкроты, Павлуша, — повысил голос Врангель: может, почувствовал рассеянность сподвижника, кто знает — у него было поразительное чутье. — Я принял ряд мер, о которых считаю необходимым тебя информировать.

«Информировать... Не посоветоваться! — отметил Шатилов, обижаясь еще более. — «Пипер» на закате решил продемонстрировать волю вождя. Ну, ну...»

— Слушаю, Петр Николаевич, — и голос выдал его обиду.

— Возможно, я не точно выразился, Павлуша, — поспешно поправил себя Врангель. — Я еще не принял меры... Мы должны их обсудить сегодня, сейчас же, als ein Soldat. [4] По-солдатски (нем.). Итак, три статьи: дипломатия, армия, финансы. Прости, я буду ходить, это успокаивает.

«Боже, что с ним? Неужели этот человек «съел» Деникина и выигрывал сражения? Он стал неврастеником».

— Параграф первый — дипломатия. — Врангель наткнулся на угол стола и, чертыхнувшись, сел. Сказал безнадежно: — На этом участке фронта — ни к чертовой матери! Как тебе известно, совещание с членами «Русского совета» на «Лукулле» позволяло надеяться, что эта организация станет блюстителем единого фронта русской государственности и возвысит голос в защиту армии. Печальный финал кронштадтских событий сыграл роковую роль и тут: совет стремится выйти из-под моего контроля. Деятельность Струве в Париже и все его воззвания к французскому правительству нейтрализуются «Совещанием послов» Гирса. А эти умники заявляют: армия Врангеля потеряла международное значение. Не считаются с нами. Завоевывают уважение европейского общественного мнения. Левого, конечно! И тут нам рассчитывать не на что, Павлуша.

— Позволь, перебью, Петр Николаевич. По моей информации, у нас появляется возможность подействовать на земско-городской комитет.

— Что?.. Какая информация? — Врангель остановился, недовольный тем, что его перебили. — Я слушаю.

— Еще в конце января русский агент в Токио перевел через Гирса миллион франков на нужды армии. В феврале финансовый совет передал их князю Львову с рекомендацией израсходовать, по усмотрению главнокомандующего, на улучшение материального и санитарного состояния войск. Мы эти деньги не получили.

— От кого сведения? — Врангель взглянул пытливо-подозрительно.

— Так... Приехал мой родственник из Парижа, — ушел от прямого ответа начальник штаба. — Коммерческий человек, но сведения полностью соответствуют действительности. Можно верить.

— Миллион?! — Врангель рассмеялся. — Князинька решил словчить? Князинька у нас в руках! Я у него из горла эти франки вытащу! Спасибо за добрую весть, Павлуша! Все же легче.

— Так просто они не отдадут миллион.

— О-оо! Уж я позабочусь! — к Врангелю мгновенно вернулась его самоуверенность. — Однако продолжим. Хотя мне еще придется вернуться к дипломатическим проблемам... Вторая статья — армия. С горечью вынужден констатировать, что нас отсекают от нашего детища, рожденного и выпестованного в боях. Я не говорю о спившемся Секретеве, полковнике Брагине, взявшемся продавать беженцев, точно негров, в Бразилию. Меня мало беспокоит и полностью деградировавший Слащев-Крымский. Пусть он обвиняет меня не только в том, что я проиграл борьбу за Крым из-за того, что не принял его плана обороны, но и в утаивании каких-то сумм, предназначавшихся в помощь офицерскому корпусу. Говорят, боевой генерал выращивает цветную капусту. Ему это подходит!.. Меня беспокоит Кутепов: авторитет его растет. Пора принимать меры к его сдерживанию, иначе он выйдет из подчинения, — я имею на этот счет точные донесения. Вокруг него группируются Туркул, Скоблин и другие башибузуки, готовые на любую авантюру, ежедневно обостряющие и без того напряженные отношения с французским командованием. Тут я бессилен. Надо что-то придумывать. И весьма срочно. Александр Павлович — крепкий орешек. Не случайно его зовут «Кутеп-паша», «царь Галлиполийский, наследник Лемносский». Тут намек и нам урок. Железная дисциплина, которой он добился, достойна восхищения и... опасений.