Марк Еленин - Семь смертных грехов. Роман-хроника. Крушение. Книга вторая.

После приезда большевистского поезда выяснилось, что большинство советских дипломатов поселилось в отеле «Эксельсиор» — на противоположной стороне Потсдаммерплатц. Труды Клементьева пошли прахом. Кроме того, красным русским были предоставлены машины, принадлежащие не то полиции, не то министерству иностранных дел, со специальными номерами, позволяющими им ездить вне всяких правил, с любой скоростью. Звучный, мелодичный сигнал мгновенно останавливал движение и пропускал их через перекрестки и все полицейские кордоны. Погоня за этими машинами или мысли об автокатастрофе исключались абсолютно. Немцы, как всегда, оставались немцами и делали все основательно, методично и обстоятельно. Полиция взялась охранять красных с такой тщательностью — мышь не пролезет! — словно это были королевские особы. Площадь перед гостиницами «Эксельсиор» и «Бристоль» имела чуть ли не тройное оцепление. Повсюду торчали агенты полиции. В довершение ко всему Эльвенгрен внезапно обнаружил, что за ним идет слежка. Двое неизвестных, поочередно меняясь, чуть не четыре часа сопровождали его по улицам, и только в районе тылов площади Потсдаммербанхоф ему удалось оторваться, скрывшись за пакгаузами. Судя по тому, как плохо эти двое знали Берлин, — они не из полиции и даже не немцы.

Агенты (нем., жарг.) Последнее обстоятельство заставляет нас задуматься, — сказал, не скрывая своей озабоченности, Георгий Евгеньевич, и глубоко посаженные его глаза под мясистыми надбровьями блеснули. — Если за мной охотились коммунисты, вся наша операция под угрозой.

— Не кажется ли вам, господин ротмистр, что ваши предположения лишены конкретности и остаются лишь предположениями, не более, — недовольно заметил Орлов, пожилой грузный человек лет шестидесяти, с потным лицом, старающийся, однако, сохранить прежнюю сановность.

— Не кажется, господин судейский, — отрезал Эльвенгрен. — Мы должны подстраховаться. Мы не имеем права ставить под угрозу всю операцию. Нам не простят этого.

— Может, вы их и сюда привели? — обеспокоился Озолин и сделал странный жест головой, словно вывинчивая ее из тугого воротничка. — Надо бы проверить, господа? А? Береженого бог бережет.

— Разрешите, господин полковник? — вскинулся молодой, с румянцем во всю щеку, Клементьев, — Я мигом разберусь, что к чему. Кто там кого представляет.

— Нет, — вновь взял на себя инициативу Эльвенгрен. — Вас часто видели на «опеле». И со мной вместе. Пусть лучше поручик Васильев. Если его не затруднит.

— Слушаюсь! — приземистый одутловатый Васильев с готовностью вскочил, щелкнул каблуками. Все в нем выдавало кавалерийского офицера — подтянутая, широкая в плечах и тонкая в талии фигура, посадка головы, длинные руки и чуть кривоватые ноги. — За счастье почту! — Он выхватил пистолет и, поставив его на предохранитель, сунул под мундир за пояс.

— Нет, нет! — поморщился Эльвенгрен. — Не так близко. И вообще лучше без этого... Чтоб не привлекать внимания перед операцией.

— Может, сюда привести? — Судя по всему, Васильев, присланный вместе с Клементьевым из Белграда, был хороший офицер, но порядочный дурак. — Разрешите? Здесь и допросим? Он у меня мигом заговорит!

— Но, как докладывал Георгий Евгеньевич, их же двое, — не преминул напомнить Орлов. — Двоих вы тоже притащите?

— Только с вашей помощью! — почему-то страшно оскорбился Васильев. — Я требую...

— Господа, господа! — тут же встал между ними Эльвенгрен, и прямые плечи его поднялись. — Шпаги в ножны, господа! Идите, пожалуйста, господин Васильев. Может, и предмета спора давно нет. — Проводив глазами уходящего и выдержав паузу, Эльвенгрен заметил мстительно: — А вам, господин прокурор, не могу не заметить: напрасно вы все время провоцируете боевых офицеров.

— Я? Провоцирую?! — вскричал Орлов. — Да кто вам дал право? Я требую!..

— Что вы требуете? — повысил голос Эльвенгрен. — Вы обязаны безоговорочно подчиняться мне, а не требовать.

— Я добровольно... Я не подчинен вам, — бормотал ставший багровым Орлов. — Могу и уйти в любой момент, чтобы не подвергаться вашим оскорблениям.

— Поостерегитесь, господин Орлов, — с явной угрозой сказал Клементьев. — Мы тут не в бирюльки играем.

— Именно!. — добавил неразговорчивый, угрюмый Бикчентаев — черноволосый, крупноскулый, с раскосыми безжалостными глазами.

Внезапно, неизвестно откуда появившись, выступил господин с обыденным, донельзя стертым, с кулачок, морщинистым лицом. Приблизившись, он поклонился всей компании и, многократно униженно извиняясь, попросил Эльвенгрена уделить ему две-три минуты. Они отошли и зашептались о чем-то. Затем Георгий Евгеньевич подвел незнакомца к своим и представил его: