Марк Еленин - Семь смертных грехов. Роман-хроника. Крушение. Книга вторая.

Двадцать восьмого марта советская делегация экстренным поездом выехала в Геную. На следующий день, рано утром, поезд прибыл в Ригу. Согласно протоколу, руководителей делегации встречали по высшему разряду — сам премьер-министр и министр иностранных дел Латвии, целая группа министров и высших чиновников из других Прибалтийских стран. Безучастные дипломатические улыбки, крепкие пожатия рук, ничего не значащие разговоры. Зато на привокзальной площади — горячие приветствия, дружеские возгласы из рядов появившейся внезапно рабочей демонстрации, которую тут же принялись разгонять полицейские.

Советские дипломаты отправились на Антоньевскую улицу в Советское представительство. Затем — встреча с посланниками Прибалтийских государств, обоюдный дипломатический зондаж в отношении позиции, которую займут стороны на мирной конференции. Чичерин, не очень надеясь на успех этих превентивных переговоров, не ошибся, ибо представители лимитрофов уклонялись от прямых ответов, ловчили или отмалчивались («Ясно, в Генуе они нас не поддержат»). Тем не менее он добился принятия двух немаловажных предложений: первое — все спорные вопросы будут решаться в дальнейшем только мирным путем; второе — формирование белогвардейских отрядов на территории Прибалтийских стран запрещается категорически. Об этом Чичерин говорил на пресс-конференции в приемной зале на Антоньевской, где собралось более сорока журналистов из Англии, Франции, США, Германии, Дании, Бельгии и Швейцарии. «Мейеровиц [39] Министр иностранных дел Латвии. попался на чичеринскую удочку» — писали французские газеты.

По артузовским каналам в Риге было получено весьма важное сообщение. В Берлине замечена активизация контрреволюционной террористической офицерской группы, предположительно руководимой Эльвенгреном. Группа базируется в отеле у Шарлотенбургбанхофа и неподалеку — в пансионате. Вооружена револьверами и бомбами, имеет подложные иностранные паспорта, фотографии руководителей советской дипломатической миссии, сведения о них, крупномасштабные карты Берлина. Благодаря связям в немецком министерстве иностранных дел — знает порядок пребывания нашей делегации в столице Германии, маршруты движения по городу, адреса возможных резиденций. Сообщались и приметы главных представителей теракта Эльвенгрена, полковника Озолина, Орлова (врангелевский резидент в Берлине, бывший царский прокурор), Бикчентаева из Варшавы и прибывших в последнее время из Белграда офицеров-боевиков Васильева и Клементьева...

А поезд уже снова был в пути. Его маршрут проходил по Восточной Пруссии, по Данцигскому коридору, к Берлину. И летели впереди состава шифрованные депеши, приводились в движение советские полпредства, консульства, официальные и неофициальные представители. На коротких остановках к составу подходили с добрыми пожеланиями рабочие делегации. Среди них умело терялись люди, незаметно передающие спецпочту и свежие газеты чуть не всех европейских стран. (Чичерин повторял: «Мы должны знать все, что пишут о Генуе».)

Встреча советской делегации первого апреля в Берлине превзошла все ожидания: колонна сверкающих «опелей», «мерседесов», полицейские в парадной форме, торжественный статс-секретарь МИД Германии Уго фон Мальцан в добротном пальто с меховым воротником-шалью и блестящем цилиндре, толпы людей, пришедших поглазеть на большевистских комиссаров в буденовках, косоворотках и шинелях. В час дня из вагона вышел Чичерин, в элегантном строгом пальто с бархатным воротником, в мягкой шляпе, без маузера — с портфелем и зонтиком в руке. Следом Литвинов — артистично-небрежный, в расстегнутом пальто, низко надвинутой на лоб мягкой шляпе, роговых очках, с добродушной улыбкой; Иоффе, которого немцы уже видели — он был представителем Советской России в Берлине, — из-за широкой бороды похожий на мужика, однако одет безукоризненно.

В правительственных кругах ждали русских. Несмотря на субботний день, министерство иностранных дел функционировало. Встреча с немцами, занимающими посты на высшем уровне, до Генуи должна была решить многое и на самой конференции. Чичерину стала известна расстановка сил: канцлер доктор Вирт — за нормализацию отношений между двумя странами, правда, со множеством оговорок; министр иностранных дел Ратенау, сторонник английской ориентации, готов рассматривать Советскую Россию лишь как рынок сбыта, как страну, которую следует колонизировать; Уго фон Мальцан занимал противоположную Ратенау позицию. По простой схеме это выглядело так: на левом крыле — Мальцан, на правом — Ратенау, между ними — канцлер Вирт. Чичерин, заручившись поддержкой некоторых влиятельных немецких промышленников, намеревался вступить в переговоры, имея целью отколоть Германию от других европейских стран и разорвать таким образом единую капиталистическую цепь. «Первый деловой человек, пришедший на русский рынок, — говорил он, — получит большие преимущества, следовательно, будет иметь и большие доходы. Для побежденной Германии, разоренной репарациями союзников, это очень выгодно...»