Марк Еленин - Семь смертных грехов. Роман-хроника. Крушение. Книга вторая.

На мостике молчали.

— Так я и думал! — констатировал Кутепов. — Продолжайте уж вы, полковник.

Эти места были известны генуэзцам, — обрадовался Шацкий. — Турки, захватившие проливы, построили тут крепость. Во времена Крымской войны французы устроили базу и держали русских пленных — они и погребены тут.

— Короче, — поскучнев, приказал Кутепов.

— Слушаюсь... Русские приходили на Галлиполийский полуостров во времена войны с турками в семидесятых годах прошлого века. Во время Балканской войны сюда сбежалось более двухсот тысяч мусульман — от гнева сербов и болгар.

— По моим сведениям, триста тысяч, господин полковник, — серьезно вставил капитан Калентьев.

— Совершенно справедливо, — не заметив подвоха, согласился Шацкий. — Они грабили жителей-христиан. Город подвергся уничтожению и во времена Великой войны. В пятнадцатом году здесь десантировались англо-французские войска — после артобстрела и бомбометания с воздуха.

— Простите, — вновь заметил Калентьев. — Бомбометания не было.

— Да, не было, — покорно согласился Шацкий.

— Впрочем, возможно, и было бомбометание. Я запамятовал.

На мостике заулыбались.

— Понятно, — с нескрываемой неприязнью к Шацкому оборвал разговор Кутепов. — Мы подходим, господа. Прошу к частям. На рекогносцировку со мной поедут начштаба, дежурный офицер, адъютант и квартирмейстеры. Все, господа офицеры!..

Сошедшего на берег генерала Кутепова встретил начальник французского отряда, комендант города майор Вейлер. После коротких переговоров (Кутепов терпеть не мог дипломатию и то, что он называл «бесполезным шарканьем по паркету») договорились: город сможет принять едва ли четверть прибывших войск, остальные разместятся в шести-восьми верстах. Поняв, что это не прихоть майора, а приказ союзного командования, Кутепов молча сел на лошадь и поехал за французским офицером, указывающим путь.

Жалкая турецкая кляча еле двигалась, с трудом вытаскивая ноги из жидкой грязи. Медленно приближалась цепь высоких холмов, покрытых серым низкорослым кустарником. Слева серела полоска Геллеспонта. «Исторические места! Загоняют нас в дыру союзнички, мать их!.. — выругался про себя Кутепов. — Господа Врангели будут в Константинополе представительствовать, а мы — в богом проклятом поле грязь месить. Серые шинельки! Серое быдло!» — и он опять выругался.

— Мы прибыли, господин генерал! — майор Вейлер, не то улыбнувшись, не то усмехнувшись, сделал приглашающий жест. И это все? — Кутепов не удержался от восклицания и посмотрел на француза с ненавистью. — Разве я могу привести сюда корпус?.. Впрочем, русский солдат все сможет! Это известно.

— Простите, мой генерал! Я лишь выполняю приказ...

Я тоже солдат. Вам будут выделены палатки.

— Господа! — сказал Кутепов жестко. — Лагерь будем разбивать здесь, по берегам речушки. Завтра утром я дам приказ к выгрузке. До прибытия сюда частей корпуса разговоры об этом... — он замялся, подыскивая слово, — об этом поле строго запрещаю. Следуйте за мной, господа! Тут нечего более осматривать.

Утром началась высадка корпуса. Из-за мелководности Галлиполийской бухты высадка шла мелкими партиями, грузившимися на фелюги. Толпы измученных людей, голодных и вшивых, провели день и ночь под холодным дождем. Сооружения, которые с трудом можно было назвать домами, принадлежащие грекам или туркам, были уже заняты офицерами штаба корпуса. В полках роптали. Кутепову доложили: имеются случаи самоубийств — девять солдат и один подпоручик. Командир корпуса приказал: в кратчайший срок завершить разгрузку, убедительно потребовал от французов привезти наконец все обещанное.

Рослые сенегальские стрелки, тут же названные кем-то «сержами», привезли паек, шанцевый инструмент и шестьсот палаток. Палатки оказались двух типов, но одинаково неудобные. Одни — очень большие, госпитальные, со слюдяными оконцами, другие — очень маленькие. Кирки, мотыги, лопаты были выданы в ограниченном количестве. Пил — и того меньше. Топоры и вовсе не выдавались («Испугались нас, что ли?» — предположил кто-то). Дождь не прекращался.

Наконец командиры получили приказ строить полки. Огромный человеческий муравейник пришел в движение. Поначалу оно казалось хаотичным. Все полковое имущество и полученные палатки грузились на солдатские плечи. Спины гнулись к земле. По лицам, точно слезы, сбегали дождевые струйки. И даже команды, казалось, звучали приглушенно. Гнетущая тишина могла ежесекундно взорваться — истерическим криком, выстрелами, взрывом гранат.