Марк Еленин: Семь смертных грехов. Роман-хроника. Крушение. Книга вторая.

— Ну и в местечко вы меня пригласили, — с неподдельным удивлением сказала Надя-Мадлен.

— А что? — засмеялся Шаброль. — Самое тихое место в Константинополе!..

Громко пел граммофон.

— Разведка всегда жестока, Мадо. Наши враги делают ставку на разведчика-сверхчеловека. Нет под руками такого — на массовость засылаемых во все дыры людей: у них денег хватает. Между ними и нами — пропасть. И цели у нас разные. Мы вынуждены защищаться... Ты отдохни, девочка. Как следует выспись. Здесь ты под охраной Шаброля, здесь тебе ничего не грозит. Я уеду, закрою тебя, а ты не отвечай ни на стук, ни на телефонные звонки. Выспись. Завтра я отвезу тебя на новую квартиру, и ты будешь одна. Готова? — он улыбнулся ей совсем по-отечески.

— Я не знаю, — ответила девушка. — Но я не боюсь.

— Вот и отлично, — сказал Шаброль и остановил граммофон...

Шаброль походил по номеру, постоял у каждого окна, наблюдая за улицей. С сожалением посмотрел на полбутылки коньяка, оставленного вместе с десертом. Поморщился: как только вызовешь кельнера или уборщицу, унесут, все сожрут и выпьют. Бесполезное швыряние деньгами, как того требовало его положение, раздражало Роллана. Выросший в нищете, проведший юношеские студенческие годы в эмиграции, где приходилось ежедневно считать каждый грош, он, если можно так сказать, стал скуповат по необходимости. С этим следовало бороться: скуповатость м’сье Шаброля могла его провалить, вызвать подозрение кого-нибудь из «конкурирующей организации».

Шаброль присел к конторке и принялся зашифровывать записку «Баязету». Ровно выстраивались в столбики четко прописанные ряды цифр:

ОТ «ДОКТОРА» «БАЯЗЕТУ»

« Центру необходимо уточнение количества солдат, офицеров, оставшихся в строю, размещенных в Галлиполи, Чаталджи, острове Лемнос, Константинополе; моряков в Бизе рте, примерное число эмигрантов — в первую очередь бывших сановников двора, политических деятелей, капиталистов, писателей и артистов. Необходима дальнейшая информация об ориентации различных партий — число, лидеры, кредиторы, — передвижении эмигрантов, желательны списки «неблагонадежных» из тех, кто желал бы вернуться. Действительно ли Кутепов становится «противовесом» Врангелю, ибо командует реальной воинской силой? Подтверждаются ли штабом главками настроения французского командования, сообщенные вам? «Приятель» вынужден бездействовать.

Доктор ».

В преддверье ужина Роллан Шаброль направился я «Жокей-клуб» — самое аристократическое место Константинополя, куда пускали лишь избранных и где француз появлялся, как правило, ежедневно.

У входа в клуб высился гигант негр, такой устрашающей наружности, что к нему боялись приближаться даже пьяные матросы. Ходили слухи, что однажды грозный швейцар поднял в воздух особенно досаждавшего его пьяного и перекинул его на другую сторону улицы с такой силой, что тот пробил головой зеркальную витрину магазина готового платья... В гардеробе гостей встречали слуги в ливреях, белых чулках и лакированных белых туфлях — невозмутимые и молчаливо-надменные. Почтительно, но с достоинством кланялись, принимали пальто. Извиняясь, тоном, не терпящим возражения, просили предъявить карточку «Жокей-клуба». Они, точно дипломаты, говорили, казалось, на всех языках и отлично были обучены всем параграфам протокола. И даже чаевые брали без видимого энтузиазма, словно из милости.

Здесь всегда было малолюдно. Завсегдатаи шутили: членов клуба меньше, чем комнат. В годы всеобщей нестабильности и потрясений, рожденных войнами, «Жокей-клуб» представлялся каждому чуть ли не землей обетованной, где можно было укрыться от всех бурь и невзгод житейских. Кухня клуба поражала даже гурманов. Здесь можно было заказать обед или ужин на самый изысканный вкус.

Наиболее богатые, знатные и чиновные иностранцы, волею судеб оказавшиеся на берегах Черного и Мраморного морей, считали для себя честью стать членами клуба. Кроме безупречной репутации требовалось еще три рекомендации. И лишь русских здесь почти не было.

..Любезно раскланиваясь с встречными и перебрасываясь ничего не значащими фразами на английском и французском языках, Шаброль направился в ресторан. По пути его внимание привлекла компания преферансистов, расположившихся не там, где обычно собирались картежники, а в уголке комнаты, откуда просматривался почти весь ресторанный зал. Роллан поймал себя на этой мысли, но тут же прогнал ее: «Устал, мерещится всякое и в каждом встречном — разведчик». Он хотел было пройти, но задержал шаги: один из игроков был человеком новым в клубе, и в то же время его маленькая головка с безукоризненным пробором, прямая спина, выдававшая в штатском костюме человека военного, будто были знакомы Шабролю, но не в жизни, скорее всего он видел его на страницах газет, на какой-то фотографии или знал по чьим-то рассказам. Роллан вспоминал лихорадочно, а ноги сами несли его к ломберному столику под большой зеленой лампой на высокой ножке. «Кто же этот человек? Кто и зачем привел его сюда?» — думал он, подходя и отвешивая общий поклон.