Марк Еленин - Семь смертных грехов. Роман-хроника. Соль чужбины. Книга третья

— Я тоже удивился. Однако, как показали последующие события, логика встречи именно в этом месте имела определенный смысл. Издетский, случайно встретив Калентьева, выследил его и принял самостоятельное решение ликвидировать.

— Эта неограниченная самостоятельность принимаемых решений... Хм... Хм... А если тот, которого мы называем Калентьевым, в свою очередь выполнял спецзадания РОВСа? И тут какой-то ротмистр принимает решение. Представляете, какая могла произойти накладка?! Я знаю Калентьева с девятнадцатого года — возможно, он выполнял даже лично мое задание в Москве? И тут Издетский... Решил сорвать его?! А?

— Ротмистр исключил ошибку. Он довольно долго следил за... — Монкевиц хотел было сказать: «за вашим эмиссаром», но раздумал, не желая еще более злить начальника, — ...за Калентьевым. Тот ходил на Лубянку ежедневно, как на службу. И потом — орден. Его удостаиваются наиболее преданные режиму большевики, выполнившие чрезвычайно важные боевые операции. И фотография. Слишком много совпадений.

— Приступайте же, наконец, к сути!

— Ровно в два я прибыл в назначенное место. Издетского не было. Меня это насторожило. Однако через пять минут он проехал мимо в открытом авто, за рулем, сделав вид, что меня не заметил. И вскоре тихо проследовал по Петровке в обратном направлении. Авто и его непонятные манипуляции насторожили меня еще более. И то, что с его стороны не было сделано никаких знаков для меня, хотя он не мог меня не видеть. Я уже собрался несколько отдалиться от места встречи, но тут заметил в третий раз его авто, на значительно большей скорости следующее в сторону Кузнецкого моста. У перекрестка Издетский, еще увеличив скорость, явно намеренно, сбил неизвестного в светлом костюме. Удар оказался настолько сильным, что человека отбросило с проезжей части. Он ударился о фонарный столб и потерял сознание, хотя, полагаю, был еще жив.

— Предполагаете или точно жив? — Кутепов продолжал почему-то гневаться, точно пострадавший действительно был его человеком и продолжал испытывать Монкевица.

— На какой-то момент Калентьев — а это оказался он — потерял сознание. Издетский сделал мне энергичный жест, чтоб я без промедления приблизился. Я выполнил его просьбу. «Помогите, быстро, — сказал он. Пока не собрался народ». — «Вы рискуете собою и мной, — шепнул я, поднимая тело. — Он не жилец».

Мы втащили пострадавшего в машину. Издетский вскочил за руль, и мы помчались Столешниковым переулком в сторону Тверской. Я обернулся. Калентьев не подавал признаков жизни, в углу рта застывала кровь. Я обратил внимание Издетского на опасность поездки по Москве — днем, с трупом — и на необходимость как можно скорей избавиться от него. Ротмистр свернул под арку. Мы оказались в глухом дворе. Издетский тотчас кинулся к Калентьеву и стал встряхивать его, повторяя: «С кем ты был связан у нас? Отвечай!» Он стал точно безумный, Издетский: он пытал уже мертвеца. Меня поразило лицо Калентъева-Ускова. Даже мертвое, оно сохраняло выражение покоя, жизнерадостности. И эти ямочки на щеках... Казалось, он смеется над нами.

— Ну, это лирика, полковник. Дальше!

— Мы оттащили труп в угол двора за кучу песка и поленницу дров и уехали. По пути договорились о встрече на вечер, о месте и времени. Я выскочил, не доезжая Тверской. И два дня ходил на встречи с Издетским, но он так и не пришел. А на третий день «Беспалый» принес мне их газету, она называется «Красной». Там было напечатано сообщение об аресте Издетского. Текст я запомнил дословно, ваше превосходительство. Цитирую: «Как установило следствие, задержанным оказался бывший жандармский ротмистр, сотрудник ОСВАГа и контрразведывательной врангелевской «Внутренней линии», ровсовец и террорист Издетский С.И. Он был послан в Москву со специальным заданием. Как признался Издетский, порученный ему теракт должен был носить чисто политический характер, стать демонстрацией силы новой антисоветской организации военной эмиграции, протестующей против нормализации советско-французских отношений...» Далее сообщалось, что враг советского народа и наймит империалистов был судим и приговорен к высшей мере наказания.

— Мир его праху, — сказал Кутепов и встал. Он подумал, что надо сказать что-нибудь еще, приличествующее случаю, не нашелся и вдруг спросил с прорвавшимся интересом: — А что, полковник, он действительно служил в жандармском корпусе?.. Н-н-да-сс... Распорядитесь, пожалуйста, от моего имени: необходимо дать в газете подобающее траурное сообщение по поводу ротмистра Издетского. Вы будете поощрены, полковник...