Марк Еленин - Семь смертных грехов. Роман-хроника. Соль чужбины. Книга третья

— Не подвели ли вас, генерал, друзья из полиции? — заносчиво спросил Эльвенгрен Волошина.

— Что вы имеете в виду? — с обидой ответил генерал.

— То, что в Тулон нам ехать нет смысла.

— Можете не ехать!

— Дело в другом, — Эльвенгрен старался сохранить спокойствие.' — Подозревает ли полиция о мотивах нашего путешествия? Нам нет смысла горячиться. Надо думать.

Пока они совещались, что делать дальше, на улице показался лимузин, двигающийся с большой скоростью. Сделав полукруг, автомобиль круто остановился перед главным подъездом. Быстро вышел Чичерин, с ним еще двое, и скрылись в отеле. Эльвенгрен узнал народного комиссара. Ошибки быть не могло. Его внезапное появление ошеломило ровсовцев. К тому же еще два агента полиции заняли соседний столик, заказали кофе, откровенно разглядывая русских. Террористы смешались, опасаясь, что полиции известен их замысел и сейчас их арестуют. Наскоро расплатившись, они кинулись к автомобилю и умчались, отложив проведение операции по ликвидации Чичерина до следующего раза...

...Вторая акция ровсовцев — покушение на советского полпреда Берзина в Вене — провалилась так же в сентябре 1925 года. Полиция была предупреждена кем-то о зреющем белогвардейском заговоре. Аресту подверглись бывшие врангелевские офицеры: Булагин, Вихнов, Дельвиц, Шевченко, руководимые бывшим полковником Федором Петровичем Бородиным, снабжавшим группу деньгами и фотографиями Берзина. Окончивший в свое время школу прапорщиков, Бородин служил у генерала Дроздовского — начальником связи полка, затем командиром отдельной инженерной роты — у Витковского. Теперь, именно через Витковского, он и выполнял распоряжения Кутепова. Вина арестованных считалась доказанной. Печать била тревогу: в судебных материалах имелись данные об одновременном нападении ровсовцев на парижское и римское полпредства Советской России...

Значительная роль в срыве первых терактов «Российского воинского союза» принадлежала «Доктору» и его товарищам. Они обратили внимание Центра и на поддержку, которую оказывали РОВСу разведывательные службы Англии, Франции, Польши. Замелькали в газетах сообщения о панихидах по погибшим неизвестно где (ясно — в СССР) белым офицерам, которых еще несколько месяцев назад встречали на улицах Парижа и Берлина, в Белграде, Софии, Праге и Будапеште.

В Центр было сообщено о появлении в Берлине и Хельсинки Станислава Игнатьевича Издетского, вскоре вновь исчезнувшего. Сообщено, к сожалению, поздно. Теракт был произведен в Москве...

Едва Монкевиц вернулся в Париж, он тут же был принят в штабе РОВСа на рю Колизе генералом Кутеповым.

Николай Августович докладывал о положении руководимых им террористических групп, засланных в Совдепию. Хвастать было почти нечем, группы проваливались одна за другой — точно их выявление кто-то предсказывал и вычислял заранее.

Кутепов нервничал: сегодня ему предстояла поездка в Шуаньи к Великому князю, а говорить, в сущности, было не о чем. Однако своего «козырного туза» Монкевиц все же приберег для эффектного финала доклада. И знал: его сообщение исправит настроение начальника... Пока же он терпеливо выслушивал попреки и насмешки. Кутепов нервничал. Еще пятнадцать минут — его терпение окончательно иссякнет, и он начнет грозить увольнением «за штат». С возрастающей неприязнью Кутепов смотрел на подчиненного, думая над тем, что хорошо было бы этого косого ловкача с хорошей военной выправкой и манерами сиятельного вельможи не просто прогнать от себя и лишить должности (это все равно рано или поздно придется сделать), но самого послать в Россию. Во главе очередной пятерки. И не с инспекцией, а с обычным боевым заданием: пусть покажет, каков он террорист, если организатор никудышный. Умение Монкевица хорошо пожить в любых условиях Кутепов знал и мирился с этим лишь потому, что Монкевиц, заведуя отделом штаба главкома, охотно пошел на соглашение поменять хозяина и «освещать» Врангеля. Но и тут ротмистр Знаменский сообщал больше, чем десять Монкевицей. Поэтому Николаю Августовичу и приказали заняться подготовкой и формированием отдельных групп, засылаемых в Россию. И вот — пожалуйста! — у господина полковника, как оказывается, полный провал. Он не готов к работе в новых условиях. Надо от него избавляться, пора. Группы — из самых, пожалуй, надежных — попадают в руки большевиков одна за другой. Следует и в этом разобраться: не пробрался ли в РОВС предатель, прыткий большевичок из совнародовцев, коминтерновцев и как их еще там? Может, и у самого Монкевица рыльце в пушку? Нет, это маловероятно! Полковник вполне доволен своим нынешним положением, которое дает ему и определенные деньги из двух «карманов», и положение довольно независимое — при полном отсутствии какой бы то ни было опасности. И чтоб бывший начальник дивизии продался большевикам? Зачем? Отчего? Нет, маловероятно.