Марк Еленин - Семь смертных грехов. Роман-хроника. Соль чужбины. Книга третья

— Может, такой способ принять для каждой встречи, Роллан? Береженого бог бережет.

— Не возражаю. Chacan pour soi, et Dieu pour tous [32] Каждый за себя, бог за всех (франц.) . Осторожничаете, или есть ощущение?

— Все пока чисто — тьфу, тьфу, тьфу! — Венделовский постучал по дереву.

— И все же подумайте, давайте взвесим спокойно.

— Знаменский, Ильин, Монкевиц, — стал медленно перечислять Венделовский. — Нет, второго Перлофа среди них пока нет. Это точно... Скорей тут возможна должностная конкуренция, зависть, соперничество. И то — весьма скрытая.

— Хорошо, если так. И все же не спускайте глаз с «Внутренней линии» и полковника Монкевица. Подберитесь к нему поближе. Дипкурьером Врангеля может интересоваться только он. И я, со своей стороны, постараюсь узнать, какому богу он служит. Может, предложить ему совместную поездку? Так возникает доверие. Простые приятельские отношения.

— Я попробую, хотя и не очень уверен в успехе. Меня очень интересует и ротмистр Издетский — перлофская правая рука. Куда он мог одеться? Чье задание так долго выполняет? Какой он разведчик — жандарм. В Союзе его пока нет. Вы не напоминайте: я помню. Расписка его у вас, копия — у меня. Найдем, не иголка! Ваша информация о продолжающихся банковских операциях врангелевской конторы в самом срочном порядке будет передана в Центр. Давайте, наконец, ужинать, черт возьми.

НОТА НАРОДНОГО КОМИССАРА ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ СССР МИНИСТРУ ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ ЮГОСЛАВИИ НИНЧИЧУ

«3 января 1924 года

Подтверждая получение Вашей телеграммы... я должен признать, что в ней имеется серьезное недоразумение. Правительство СССР далеко от того, чтобы рассматривать Врангеля как третье государство, и в связи с этим вряд ли была бы понятной занятая Вами в отношении его позиция строго нейтралитета, подчеркнутая в Вашей телеграмме. Напротив, Правительство Союза рассматривает захват Врангелем имущества, принадлежащего бывшей Петроградской ссудной казне, как акт простого грабежа, а продажу этого имущества в Югославии в личных интересах Врангеля и его пособников как нарушение публичного права, что Правительство сербов, хорватов и словенцев не должно допускать на своей территории. Кстати, эта точка зрения уже была подробно изложена в наших нотах от 27 июня и 20 сентября 1923 года, оставшихся без ответа.

Вследствие этого я вынужден констатировать, Ваша телеграмма от 23 декабря ни в какой степени не удовлетворяет Правительство СССР, озабоченное судьбой ценностей, принадлежащих как государству, так и частным лицам.

В связи с этим Правительство СССР считает вынужденным заявить Правительству Королевства сербов, хорватов и словенцев, как несущему солидарную ответственность за преступные действия Врангеля. Оно повторяет свое предыдущее заявление о том, что ответственность за охрану Ссудной казны полностью лежит, по его мнению, на правительстве Королевства сербов, хорватов и словенцев.

Чичерин»

В ЦЕНТР ЧЕРЕЗ «ДОКТОРА» ОТ «0135»

«Врангеля убирают: слишком долго боролся за единоличное владение армией, опоздал к разбору военно-административных должностей, все чаще обвиняют в политических и военных ошибках.

На заседании Союза офицеров в Париже генерал Нечеволдов и ротмистр Баранов произносили речи против Врангеля. Значительная часть офицерства через голову главкома обращается к великому князю Николаю, утверждая, что «пресловутый аполитизм Врангеля — хороший вид политики дальнего прицела». Приказ главкома № 82 встретил сочувствие далеко не всего офицерства. Комиссия, учрежденная согласно этого приказа, расценивается как объявление Врангелем войны правым и левым. Циркуляр № 486, изданный Монархическим союзом, — ответ главкому: «...Следует разъяснить офицерам, входящим в состав местных монархических организаций, что превыше всего — долг перед родиной, ее счастьем, он неразрывно связан с работой по восстановлению Престола, ввиду чего русское офицерство приглашается к продолжению честной и самоотверженной деятельности в монархических организациях и усилению ее».

Выступление Врангеля на совещании представителей воинских союзов вызвало сочувствие. Однако на собрании в Париже два месяца спустя произошел бурный инцидент. Группа офицеров оскорбила главкома и в знак протеста демонстративно покинула зал. Давление Николая Николаевича усиливается. Акции Врангеля подают. Все чаще он ведет разговоры об уходе от борьбы и отъезде в Югославию. На встрече с Кутеповым (держался как равный, без обычной угодливости) главком не без горечи высказался: за отсутствием живого дела эмиграция перестирывает грязное белье и перемалывает друг другу косточки, множатся мелкие интрижки, растет сплетня и клевета; только РОВС может идти путем долга, он не боится смотреть в лицо врагу, его «рабочие дружины» не знают усталости; пока РОВС жив, жива белая идея. Лишение Врангеля руководства РОВСом — его политическая смерть